подошел к опускной двери между клетками и потянул ее вверх. В предвкушении удовольствия Махиша затих. Я расслышал только, как отец, обведя нас строгим взглядом, повторил: «Навсегда запомните этот урок» – и как заблеял козел. Он, наверное, блеял и раньше, просто мы не слышали.
Я почувствовал, как матушка прижала руку к моему заколотившемуся сердцу.
Опускная дверь не поддавалась – только громко скрежетала. Махиша был вне себя: казалось, он того и гляди прорвется сквозь прутья. Тигр, похоже, колебался: то ли остаться на месте, там, где добыча близка, но ее все равно не достать, или переметнуться на нижний ярус, откуда далеко до козла, зато ближе к опускной двери. Тигр вскочил и снова зарычал.
Козел принялся скакать. Он подскакивал на невероятную высоту. Никогда не думал, что козлы способны на такое. Но позади клетки высилась гладкая бетонная стена.
Поддавшись с неожиданной легкостью, опускная дверь взлетела вверх. Опять стало тихо – слышалось только, как блеет козел, цокая копытами по полу.
Из клетки в клетку метнулась огненно-черная молния.
Один день в неделю больших кошек обычно оставляют без кормежки, чтобы они хоть так могли ощутить себя на воле. Лишь потом мы узнали, что отец велел морить Махишу голодом три дня кряду.
Не помню, видел ли я кровь, перед тем как отвернулся и рухнул матушке на руки, или я размазал ее жирными пятнами уже после, в моем воображении. Но я точно все слышал. И этого хватило с лихвой, чтобы у меня, прирожденного вегетарианца, потемнело в глазах. Матушка увела нас прочь. Мы были в истерике. Да и матушка была вне себя:
– Как ты мог, Сантуш? Ведь они дети! Ты испугал их на всю жизнь!
Ее укоризненный голос дрожал. На глазах у нее я заметил слезы. И мне полегчало.
– Гита, голубка, это же ради них. Что, если Писин как-нибудь возьмет да сунет руку в клетку – погладить дивную рыжую шерстку? Пусть уж козел вместо него.
Отец говорил мягко и тихо, почти шепотом. Как будто раскаиваясь. Ни разу не слыхал, чтобы он при нас называл маму голубкой.
Мы стояли и жались к матушке. Отец тоже обнял ее. Однако урок на этом не закончился, хотя и не был уже таким жестоким.
Отец повел нас ко львам и леопардам.
– Был в Австралии один сумасшедший с черным поясом по карате. Так он вздумал потягаться силой со львами. И поплатился. Вот дурак! Наутро смотрители нашли от него только рожки да ножки.
– Да, папа.
Гималайские медведи и губачи.
– Одним ударом когтей эти миленькие мишки выпотрошат вас и разбросают внутренности по земле.
– Да, папа.
Гиппопотамы.
– Своей рыхлой, дряблой пастью они перемелют вас в кровавое месиво. А на суше обгонят в два счета.
– Да, папа.
Гиены.
– Самые крепкие челюсти в природе. Не думайте, что гиены трусливы и пожирают только падаль. Чушь! Они и живьем вас слопают за милую душу.
– Да, папа.
Орангутаны.
– Один