.

золото, пускай осень пылает стынущей летней жарой в лёгкой прохладе веющего морского ветра, подобно подавленный крик в послевкусии винном, нежелание боли притуплённой блаженством, я вами очарован и вам этим отдан всецело.

      Порыв страсти обузданной волей к вам выпускаю,

      Не имеет значения, будет и есть ли итог,

      Нет места суевериям и ожиданию, лишь непрерывное производное, так закрутился сей узел, и его вовек не расплестая,

      Поведать суть его берусь.

      Было, значит будет, и в этом жизни дивный жест нами возникший.

      Вы мне близки тотально,

      Некая умиротворённость с озорницей тиснется,

      Я хочу услышать её прижавшись вплотную ухом,

      Видеть красоты ваши и только.

      Мне кажется, что я избытком страсти случай порчу,

      Разубедите меня или выкиньте к чёрту наградив разлукой.

      – Портите? Искорените подобную меру из своих помыслов, прошу вас, глупости какие. – Засияли красоты неземные и образ её обнажился ветром с песком играющим, донося прохладу капель оторванных от волн края из бездны пучин, и протягивая руку к ней, в ней утопаю, ничего не нащупываю, не вижу, не понимаю, кто из нас исчез, кого из нас нет, наши касания, порывы осязания, они в разных мирах, но неотъемлемы.

      – Ну, что за радость, что за благодать? Я намереваюсь всею плотью, рвением душевным, это мне необходимо, подобно воздух, дневной свет и тьма ночей, я буду говорить с вами даже тогда, когда вас нет, ибо чувствую повсеместно неотлучность присутствия, я собираюсь в один конец, жить для вас без возврата и безвозмездно. С вами рядом всё под силу мне, моя богиня, моя любовь, моя награда.

      Мы завертим жаркий вихрь вверх,

      Пусть уносит в синь небесную,

      И в мерцании ночных камней,

      На дне ручьёв вселенских,

      Да встретятся алмазы наших дней,

      Их сохраним, в память уложа на веки.

      Ласточки играют с песней, вьются в волнах омываясь золотом Солнца, издалека прилетели помыслы о них, озорные летуньи морские, посвистывают, почирикивают о своём птичьем, должно быть о гнёздах, о перелётах, об оттепели, что однажды была и была неоднократно забыта, ведь жара плавит образы, неутомимый ветер и какой-то вымысел поэтов, и какой-то замысел заветов.

      – О, богиня, вы всюду и вас нет, я с вами навеки,

      Вас не мог ли видеть? Вас не мог ли позабыть? Исконно робкую милость, незримую нить событий,

      О, как же вы прекрасны, милая! О, как же вы, в сим изяществе лилий зарева дивного, чарующей поспелью смогли в свет нещадный выйти, сам свет изумив?

      Мой взгляд словно цепи, словно плетни прикованы, привязаны,

      Не смею лишь выйти из берегов ваших, не смею из почвы взойти, я в ожидании сигнала, весточки, писем сотканных грацией нежной руки,

      Мне ничего не важно, я сам себе неважен, я здесь и отдан порывам неведомым,

      Может быть не буду вашим, может быть и вы моей, но в мире ведь всё наше, там, где миром этим мы явились счесть,

      Мой взор плывёт