мудаком.
– И мы пойдем в бар и закажем по двойному виски, потому что плевать мы хотели на координаты фаллоцентричного общества, и еще потому что инфантильными коктейлями можно только начинать отношения, а заканчивать – чем-нибудь крепким.
– Так и будет. Если хочешь, можем сэкономить время и встретиться на виски прямо сейчас.
– Браво, подруга. Только вот с какой стати я должна отказываться от бега по кругу в комфортабельных кроссовках, если я все равно не верю в то, что горожане вроде нас привыкли называть «любовью»? И считаю институт брака давно почившим.
– Дело твое, – флегматично согласилась Лера.
– Кстати, его зовут Олег, он действительно брюнет, у него красивые крупные руки и мятый пиджак цвета хаки, скоро мы встречаемся на кальян.
Повесив трубку, я встала перед зеркалом, зачем-то накрасила губы алой помадой, которую купила тысячу лет назад, в последний день двадцатидевятилетия.
Я давно заметила, что большинство женщин боится цифры «тридцать», как будто бы пересечение этой черты подобно зловещему вудуистскому ритуалу. Хотя ничего, по сути, не меняется. Но я тоже поддалась массовой панике и даже перестала применять относительно себя слово «девушка». Мои ровесницы шарахались от статуса «женщина» как черт от ладана, им казалось, что это слово похоже на вонзающийся в гробовую доску гвоздь.
И вот я пошла в магазин и купила, во-первых, умопомрачительно вульгарные чулки с блестками, а во-вторых, красную помаду. Это было что-то среднее между предменструальной истерикой и попыткой утвердить в материальном предмете лозунг «Жизнь после тридцати только начинается!». Ни чулки, ни помада так и не увидели белый свет – во всем этом я напоминала проститутку из какого-нибудь портового португальского городка.
Так вот, повесив трубку, я густо-густо накрасила губы. И продекламировала:
О, роза, ты больна!
Во мраке ночи бурной
Разведал червь тайник
Любви твоей пурпурной.
И он туда проник,
Незримый, ненасытный,
И жизнь твою сгубил
Своей любовью скрытной.
Потом вытерла помаду рукавом махрового халата и подумала: «Лера все-таки такая дура. Ну зачем читать Блейка, да еще и про мастурбирующую розу, симпатичным мужикам?»
15 января
Репка. Грустная московская сказка.
В соседней квартире с некими Артамоновыми поселился молодой состоятельный холостяк. У Артамоновых была Варя, дочь на выданье – хорошая девочка из приличной московской семьи. Музыкальная школа, русая коса, бессмысленное, но тяжеловесное, гуманитарное образование, миллион впечатляющих навыков (например, она могла растопить в кастрюле десять «обмылков» и слепить из них новый кусочек мыла, да еще и не простой, а в виде розы с десятками тонких нежных лепестков).
И вот дед Артамонов, генерал в отставке, пошел сватать Вареньку соседу. Взял с