хотят к ней прикоснуться, войти, так сказать, в телесный контакт. И уж если им удавалось взять ее за руку или, еще лучше, приобнять за талию, и они ее уже не отпускали, пока она сама не выворачивалась. Так и сейчас.
Она освободилась от руки Дмитрия Ивановича и снизошла до улыбки.
– Все очень заманчиво и интересно, но я не об этом хотела спросить. С нервными стрессами пока прекрасно справляются алкоголь и сигареты.
– Это опасный путь… – стушевался главный врач.
– Мое здоровье – мой выбор, – оборвала его Нина. – Хочу пообщаться с женщиной, находящейся в состоянии острого психического расстройства. Поговорить с ней или просто понаблюдать за мимикой, взглядом, движениями. Мы, актеры, люди очень наблюдательные, и для меня это очень важно. Я скоро буду играть не совсем здоровую женщину с очень трудной судьбой, которая в конце концов все же покончила жизнь самоубийством, и я бы очень хотела хоть что-то подметить для создания такого образа.
– Необычная просьба. Мы бы даже родственников не пустили, – задумался врач.
– Я буду очень вам благодарна, еще я знакома с некоторыми состоятельными людьми, страдающими бессонницей и не знающими, к кому обратиться за помощью. – Она прожигала его взглядом.
– Да, да, конечно. Только не надо об этом сильно распространяться.
– Я в своем уме, понимаю, – со знанием дела кивнула Нина, входя, скорее, в образ главного врача, чем пациента.
– Я разрешу вам понаблюдать за больной, она ни с кем не говорит. То есть имеется подходящая кандидатура, всё как вы просите. Как раз недавно поступила молодая женщина именно в таком состоянии, – заметил Дмитрий Иванович.
– Вот и славно. Спасибо, мон-а-мур, – сногсшибательно улыбнулась актриса.
Нина Михайловна через стеклянную перегородку наблюдала за больной женщиной. Это была Инга Аркадьевна. Их судьбы пересеклись.
Терехова лежала на кровати в позе эмбриона и смотрела в одну точку. Неожиданно ее внимание привлекла яркая, красивая женщина в белом халате. Она ей показалась Матерью Божьей, спустившейся с небес. И хотя Инга Аркадьевна уже давно перестала «стучаться в закрытую дверь», она слезла с кровати, подошла к стеклу и стала что-то говорить, умоляюще глядя на красивую женщину.
Озерская не слышала и не понимала ни слова, да и не хотела вникать в мольбы несчастной пациентки, но ее поразил умоляюще-просящий взгляд больной женщины, а медицинские работники опрометчиво оставили ключ в замочной скважине палаты – большой просчет, очень большой. Не думая, что эта хрупкая женщина может причинить ей вред, госпожа Озерская смело повернула ключ в замочной скважине и вошла в палату. Она вообще была не из робкого десятка. Сумасшедшая сразу кинулась к ней:
– Помогите, помогите! Я скажу вам адрес! Там мертвый ребенок! Не знаю, сколько я здесь нахожусь! У меня в голове все перепуталось! Не по-человечески это! Ее похоронить надо! Предать тело земле, понимаете!? Мой ребенок! – Она снова и снова повторяла это, вцепившись в полы халата Нины. – Только не уходите! Поверьте мне, помогите