пятся они…
Как это солнышко невыносимо ярко!
Здесь в полусумраке, за рамою двойной,
В тенистой комнате покойно и уютно…"
И уж не плакал он, когда ему порой
Былое, бурное припоминалось смутно…
Привык он жить один. Давно уж он забыл,
Что есть иная жизнь волнений и страданий;
В уединении он так их полюбил —
Картины пестрые болезненных мечтаний!
Как злобно он вздрогнет, когда ему теперь,
Вдруг свежим воздухом пахнув в лицо больное,
Тревога шумная в растворенную дверь
Расскажет радостно про новое, живое!
Заря
Заря! Унынье, страх лучей ее бегут,
И сердце бьется жизни жаждой;
Толпою бодрою идем на жизнь и труд!
Свое для всех положит каждый.
Идем на жизнь и труд! В пылающих сердцах,
В биеньи частом каждой жилы,
В молчаньи сдержанном, в стремительных речах
Вся мощь и крепость львиной силы!
Пусть умирающих, ослепших голоса
Звучат… Земля моя родная!
По селам, городам, в поля твои, в леса
Давно уж веет жизнь иная!
Вот вспыхнет солнышко над сумрачной землей!
Бегут обманчивые тени,
И храма ветхого под твердою стопой
Дрогнули мшистые ступени…
Из стихотворения «Деревня»
Н. Н-ской
Вот и околица, вот мельница и пруд
Весь в красном пламени… А там за ним пойдут
Волной широкою колосья наливные!
При блеске утреннем пурпурного луча
Сверкнули крестики за рощей золотые —
То ветхий сельский храм. Колесами стуча…..
Плотиной старою поехала телега;
Здоровой свежестью повеяло с полей,
Гречихой, коноплей… С качнувшихся ветвей,
Закапала роса. А утренняя нега
Очарованием своим еще царит…
Бесшелестно листок в огне зари висит,
Как озолоченный…
Скорей, моя телега!
Бывало, – помнить ли? – подпершися рукой
С несносной книгою сидишь. Перед тобой
Из непонятных букв, из-за тупой указки
Выходят странные, причудливые сказки…
Так душно в комнате, и скучно, и темно!
Сирень врывается в раскрытое окно,
И сыплются цветки на стол, благоухая;
И звон ко всенощной, и ржанье лошадей,
И крик, веселый крик несется, замирая,
Со скрипом колеса с желтеющих полей;
И в небе голубом следишь за лётом птицы,
И в нетерпеньи мнешь окраины страницы,
И тетку строгую уж слушаешь едва,
Как опьянелая кружится голова,
И хочется бежать в овраг к пруду и к лодке,
И плакать хочется под грозный голос тетки!
Иль зимним вечером – как снегом бьет в стекло
Метель летучая – при нагоревшей свечке
На сундуке большом, окованном, у печки
В тени угла сидишь уютно и тепло
И няню слушаешь. Узнав и гнет и горе,
Я понимал уже, как пела мне она,
Что мукой вечною какою-то полна
Ее душа… Поет, бывало: "В синем море
Плыла лебедушка… Вдруг сокол налетел…
И в сердце у меня последний звук звенел —
И я рыдал, обид припомнив ряд несчетный,
И няню целовал с любовью безотчетной…
Пророк
Он шел по селам, городам,
Он говорил: "Настало время!
Пора разрушить ветхий храм,
Создаст иной иное племя!"
С упреком горьким осмеял
Их боязливые сомненья,
На них он твердо отвечал,
С могучей силой убежденья:
"Когда хотя один из нас
Сказал той новой жизни слово,
Заря ее уж занялась,
Скончалось царствие былого!"
Зимой
Как у наших ворот снежный вихорь метет,
Вкруг столбов всё крутит-завивается,
Словно стонет-гудёт, в стекла мерзлые бьет.
Ах, как сердце болит – надрывается!
Конец ознакомительного