страны не могу проигнорировать столь ужасное обвинение и приказываю, взять Маттиаса под стражу для дальнейшего закрытого разбирательства. Так же приказываю всем оставить все случившееся в этих стенах до окончательного решения по сложившейся ситуации. На этом мероприятие объявляю закрытым и прошу всех начать расходиться по домам! – Голос императора эхом разнесся по всему залу.
Прошло уже три дня с того момента, когда Мина в последний раз видела его. Она не могла найти себе места, металась по своей комнате словно птица в клетке. Сознание рисовало страшные картины и от этого сердце билось так словно вот-вот вырвется из груди.
– Необходимо что-то сделать, необходимо ему помочь. Думай, думай, Мина, ты же умная, придумай что-нибудь, ну хоть что-нибудь…– бормотала она себе под нос.
Не выдержав более ни минуты, она выбежала из комнаты и направилась к дому ученых. Обстановка там была просто ужасная, все были настолько подавленными, что сидели в абсолютной тишине. И только Христофор, перебирая какие-то свитки создавал видимость живого человека.
Она практически кинулась к нему и сквозь слезы стала умолять помочь Маттиасу или сказать, что сделать ей, чтобы помочь.
– Мина, девочка, неужели вы думаете, что за эти три дня я не пытался что-то предпринять, он ведь мне как сын, понимаете? Я даже просил аудиенции у Царя. Я подключил все свои ресурсы и связи, но мне было отказано…– ещё никто и никогда не видел его в таком состоянии, голос этого уважаемого человека дрожал, а лицо выдавало страх который он в тот момент испытывал.
– Что же нам тогда делать?
– Если честно…я не знаю…
Комната, с низким потолком, в центре которой стоял предмет напоминавший стол, на котором горела всего одна свеча, и лежала куча непонятных предметов. Полумрак, повсюду отвратительный затхлый воздух и то и дело шныряющие по грязному полу крысы. Посреди всего этого сидел Маттиас. Обхватив обе ноги руками, он сидел неподвижно, голова опущена вниз, растрепанные волосы закрывали почти все лицо. Из всей одежды на нем была только длинная рубаха в пол, перепачканная грязью, и местами пятнами крови. Его руки были скованны цепями, на запястьях уже кровоточили раны от постоянного пребывания в них, тело мелко дрожало.
– Что, господин, Ученый, продолжим? – страшный голос, словно из ночных кошмаров обратился к нему.
– Повторяю еще раз, не обращайтесь ко мне таким образом, – дрожащим и хриплым голосом ответил Маттиас.
– Я сам решу, как мне к вам обращаться, тем более сейчас вам не об этом стоит волноваться! – с усмешкой последовал ответ, – Так, и на чем мы остановились в прошлый раз? Ах да, я вспомнил… – он медленно подошел к заключенному, резким движением дернув за цепь тем самым заставив его встать.
– Признаюсь честно, я ещё никогда не допрашивал столь красивого молодого человека и мне даже жаль портить эту белоснежную гладкую кожу, но ничего не поделаешь, такова моя работа, – резким движением обнажив его грудь он поднес к ней раскаленный