подумал Роман, закуривая.
Проехав мелколесье, они въехали в молодой смешанный лес. Держа вожжи, Аким покосился на Романа, с грустной улыбкой оглядывающего окрестности:
– Что-то вы загрустили, Роман Лексеич. Не нравится наша-то глухомань опосля столицы?
– Да что ты вздор говоришь… – поморщился Роман. – Мне, может, столица меньше твоего нравится.
И добавил, глубоко затянувшись папиросой:
– Самая грустная пора в природе. Экая мертвенность… Не прав был Пушкин насчет осени. Унылая пора. Нет. Вот – унылая пора…
Он кивнул на проплывающий мимо лес. Лошадь бежала все той же неспешной рысью, постегивая себя мокрым хвостом.
– А места наши, Аким Петрович, я ни на какие столицы не променяю, – уверенно добавил Роман, хлопнув Акима по колену. – На этих вот полях, березах, на таких мужиках, как ты, – все столицы и держатся!
Усмехаясь в бороду, Аким качнул головой:
– Ну уж прямо на таких, как я…
– Именно, именно, дорогой.
Тот снова недоверчиво усмехнулся:
– Вам, стало быть, видней. Вы человек ученый, науки знаете. А вот насчет местов наших – святая правда! Других таких нету. И по землице, и по лесу. И опять же – река, запруда, рыбка разная. А луга какие! Вот за Семеновой делянкой – коси день, не сподкнесси. Гладкота какая. А Рогаткин луг! А Кострюков! – Он зацокал языком. – Как еду, бывалоча, заглядюся!
– Ты по-прежнему в объездчиках?
– А куда ж я денусь? Такое уж рукомесло мое.
– Жена не бранится, что дома не бываешь?
– Да чего ей браниться… Тпру! Куды тебя лихоманка несет!
Зачмокав губами и натягивая вожжи, он выровнял лошадь, норовящую свернуть на пересекшийся большак.
– А что, Аким, Нил Тимофеич все также лесничествует? – рассеянно спросил Роман, с жадным любопытством осматриваясь по сторонам.
– Прошлом годе преставился, царствие небесное, – проговорил Аким.
– Ей-богу?
– На Троицу. От удару. Сердце, стало быть, не выдержало.
– Жаль. Хороший человек был…
– Хороший.
– Охоту любил, как никто.
– Святая правда. Без ружья и собаки в лес не ходил. Большой знаток был в охотничьих искусствах.
Аким удовлетворенно вздохнул, довольный произнесенной им фразой.
– А кто теперь лесничий?
– Новый. Адам Ильич Куницын.
– Откуда?
– С Чернигова.
– Дельный человек?
– Ничаво, – без особого энтузиазма ответил Аким. – Порядок любит. Чтоб без воровства опять же. Рыбку ловить уважает. Говорят, раньше большим военным был, да что-то там проштрафился и теперь у нас царствует.
– А лет ему сколько? – спросил было Роман, но чувствуя, что биография нового лесничего ничуть его не интересует, тут же перебил: – Слушай, Аким Петрович, что, Красновские приезжали летом?
– Красновские… – наморщился