уважал и восторгался статным жеребцом, мало думая о том, что чувства эти были, мягко говоря, не совсем взаимны.
Терпеливо дождавшись завершения нудной процедуры седлания и молча кивнув на вопрос Фила, удобно ли ему, конь привычно выслушал последние наставления бригадира новичку: «Слушаться во всем Луи, не конфликтовать и не спорить, повод излишне не дергать, ногами сильно не лупить». Если неумеха вдруг вздумает дурить, можно будет легко ссадить его, апеллируя к этим начальным предупреждениям. Наконец, Фил пожелал им обоим попутного ветра, и, не давая себе труда оглянуться на клиента, Луи целенаправленно двинулся к выходу из конюшни. Замешкавшийся Джон поспешил за ним.
На улице Филипп милостиво избавил Луи от необходимости объяснять новичку, как садиться в седло. Подробно рассказав, бригадир подтолкнул его сзади. Если бы он этого не сделал, коню пришлось бы полчаса терпеть неловкие подпрыгивания неумехи и испытывать раздражающее ощущение постепенно сползающего на бок седла, за обе луки17 которого тот бы непременно хватался, хоть и сказано было браться за одну заднюю и за гриву! А потом, как результат, – седлание заново… Но умудренный опытом Филипп, предвидя такое развитие событий, устранил проблему до ее возникновения. Хлопнув жеребца по крупу (довольно фамильярное обращение, которое Луи изредка прощал ему), бригадир со спокойной совестью отправил этих двоих в «вольное плавание».
«Хорошо же Филу, он уже свое оттарабанил: клиента привел и свободен, а мне с этим недотепой теперь десять сеансов мучиться…» – угрюмо думал конь, с размеренным цокотом ступая по асфальтовой дорожке, ведущей на плац18. Сидя на нем верхом, держа в руках поводья так, как их между пальцев вложил бригадир, и не смея перебрать по-другому, чувствуя под собой движение огромного живого существа, икрами ног ощущая тепло его крутых боков и глядя на мир вокруг с точки гораздо выше, чем привык, Джон с невообразимым восторгом думал: «Ну все, вот я и верхом. Верхом на настоящей говорящей лошади! Видела бы меня сейчас Надин!..»
Но уже почти дошли до калитки, а обоими еще не было произнесено ни слова. И тут Луи Бенедикт III сказал самую свою первую с момента разговора с Алекс фразу:
– Как зовут?
– Чего?.. – Джон не сразу понял, кому принадлежит этот голос откуда-то спереди и снизу.
– Звать как? – повторил Луи довольно строгим бесцеремонным тоном.
– Дж… Джон, – сам не зная почему заикнувшись, робко ответил Джон.
– Значит так, Джон. Ездить до этого ты ни разу в жизни не пробовал. Можешь не обманывать меня, я чувствую, как ты сидишь, – с этими словами ворчливый конь прошел через калитку и, ступив на мягкий песок, начал движение по краю плаца вдоль ограды.
– Да я и не собирался… – растерянно пробормотал Джон, гадая, как бы понравиться такому строгому инструктору. – Послушайте, Луи…
– Для тебя – мистер Бенедикт, – отрезал жеребец. – Это – во-первых. Во вторых,