что-то витало в воздухе, Марк подсознательно это чувствовал, оно будто бы говорило ему, что всё не так просто, что самое главное ему ещё только предстоит узнать.
Марк видел и гусеничный кран – причину случившегося, как определил его непосредственный начальник, Виктор Степанович.
В первый момент Марку показалось, что кран опрокинут набок. В этом случае сразу становилось понятно, почему его решетчатая стрела двенадцати с половиной метров длиной плюс гусёк пяти метров лежат на земле между колонн с двадцать девятой по двадцать шестую ось. Лежат в том же пролёте, где рухнула колонна, располагаясь под небольшим углом, и, как бы навстречу ей. Но подойдя ближе, Марк увидел, что это не совсем так. Сам кран опрокинут не был. Он, так же, как и в конце вчерашней смены, как помнил Марк, стоял вдоль двадцать девятой оси, но с одной разницей. Его правая гусеница – ближняя к конструкциям, была ниже левой (провалилась сквозь грунтовое покрытие дороги больше, чем на метр).
Это говорило о многом.
Марк представил, как стоящий мёртвым, неподвижный кран в какой-то момент вдруг резко просел на один бок. Башня со стрелой, которая, судя по всему, не стояла на стопоре, стала поворачиваться в сторону конструкций, добавила нагрузки на правую гусеницу. Та просела ещё. Кран почти опрокинулся, но этого не случилось. Раньше сорвало крепления стрелы к основанию башни. Стрела рухнула, оборвала ригели – два полностью, остальные частично – ударила по колонне, вывернула её с корнем и бесформенной грудой осталась лежать там, где её и увидел Марк.
Холодок пробежал по его спине.
Вот оно, понял Марк. – Именно это я и почувствовал. То, что почему-то не стал озвучивать по телефону начальник (зря обнадёжив), толком не понимая причину, по которой просел на один бок этот кран.
– Рано я радовался, – прошептал Марк. – Похоже, мне и правда, конец. Я сам выставил для работы кран в этом месте, был уверен, что под временной дорогой ничего нет, но даже не взглянул на чертежи, не перепроверил расположение коммуникаций. А посмотреть стоило, раз не помню ни черта, думал он. – Теперь я почти уверен, что там, где просела гусеница, проходит и, судя по всему, на незначительной глубине, ливневая канализация. Её-то кран и продавил своим весом.
– Сука! – мысленно закричал Марк, но постарался взять себя в руки – с тем, что произошло здесь, требовалось разобраться до конца, а для этого была нужна ясная голова.
Он почти убедил себя, что падение стрелы крана и, как следствие, обрушение конструкций – на его совести. Оставалось понять, к чему ещё привела его безответственность. Марк догадывался, что происходящее здесь подчиняется принципу домино, предполагал, что костяшек в этом ряду может оказаться намного больше двух. – Рухнувший кран и перекорёженные конструкции, что были перед ним, могли быть лишь первой (очевидной) частью последствий его непрофессиональных действий.
Многого он мог пока просто не видеть, а значит и не знать.
Например, Марк пока не видел, что произошло