дороги или они могут быть покрыты гравием, щебёнкой, да поросли на обочинах бурьяном и камышом, с болотцами и утками, с пустырями и долгостроем, на цементе которого уже вырос лесок. И если в центре это умело спрятано в рекламные полотна, то там, куда не должна соваться нога туриста, это активно процветало, подчёркивалось точечной застройкой с пустующими окнами, да предстоящими через две недели губернаторскими выборами и вызывало у меня смятение в душе. Навигатор вёл нас через школу, где ещё не поставили стеклопакеты, но зато установили металлические гаражные двери на входе, через лицей, на осыпающемся фасаде которого проступали серп и молот и заветы Ильича, и лишь развевающийся на ветру триколор говорил о том, что здесь не снимают кино, через дворы, где азиатские гастарбайтеры сняли асфальт, взрыли почву и убыли восвояси.
– Ты знаешь? – сказала Надя, – а ведь я хотела в босоножках поехать. Сейчас было бы ощущение, как на пляже.
– Сколько осталось? – заунывно повторяла Таисия.
– Пятьдесят пять минут! – сказал я, когда мы шли по объездной.
– Ты же говорил, что пять километров до хостела?
– Мы пошли не по кратчайшей дороге. Детям сон нужен, да и магазин мы так и не встретили подходящий.
– Мы же их столько проходили по пути…
– В них только спиртное продаётся.
Я не знаю, о чём размышляла десятилетняя дочь и что она напишет в школьном сочинении на тему «Как я провела лето?». После прошлогоднего новосибирского музея «Погребальной культуры» здешние бахусные точки с решётками на окнах и новогодними гирляндами на стенах покажутся её учителю ягодками. Сетевые «Виномания», «Белое и красное», «Бристоль», «Ароматный мир» чередовались с аутентичными «Пивландия», «iBeer», «Пришёл да выпил», «Рюмочная», и, похоже, что процветали в этот пятничный вечер, как и социальные аптеки с овсяно-боярышниковыми фуфыриками. Для меня так и осталось загадкой, отчего местный ликёро-водочный завод почил в бозе в прошлом году. Ведь даже потенциальный губернатор собирается его реанимировать в своей предвыборной программе.
С детьми быстро переключаешься. И оказавшись в тёплом, уютном «Ашане» – чуде французской торговли и потребления, мы стали исследовать его на предметы-продукты «Сделано в Ярославле». В отместку эмбарго, пресловутых сыров от здешних бурёнок я не нашёл. Наверное, разобрали к вечеру. Поэтому купили на ужин швейцарскую моцареллу да аргентинский рокфор.
– Скажите, а ярославское мороженое есть в продаже? – спросил я у мерчендайзера.
– В Ярославле не делают мороженое. Берите вологодское или костромское. Тоже вкусное.
– Нет, нам бы хотелось местного.
– А в чём разница-то? – удивлённо спросил он.
– Трава, почвы разные, опять же коровки, руки…
– Ты знаешь папа, я видела, как он покрутил пальцем, когда мы отошли…
– Каждому