Я весна. Хочу всегда остаться весной. Хочу любить по-весеннему. Пусть я ещё наивный цветок, в цветке есть очарование весны. Я люблю тебя! – Оливия укладывает нож на место отрезанного куска. – И в отличие от тебя… подлого предателя… я тебя дождусь! – С теми взрослыми словами свадебной клятвы подросток гордо покидает кухню.
– Спасибо за угощение, Оливия, – едва успевает сказать ей вслед восхищённый юноша. – Друзья с тобой по любви или враги по любви?..
– Не за что, предатель! Друзья по любви! – нежно доносится из глубины кухни. Гермократу не видно, как в темноте утирает слёзы горькой обиды юная Оливия.
Мужи Ксантиклов во главе с Полиником, облачённым в свадебное покрывало невесты поверх нарядного плаща, не найдя Гермократа у него дома, отправляются по домам друзей в кварталах состоятельной Ахрадины. По дороге в Ахрадину мужи отвечают на расспросы паломников и знакомых, принимают положенные для свадеб поздравления и вальяжно шествуют, напевая песни богам, к агоре.
Поздний вечер теплит ранние звёзды. В ворота дома Гермократа долго и упрямо настукивают кулаком.
– Хозяин дома? – В проём заглянул опрятного вида юноша в оливковом венке. От уст вопрошающего явственно веет вином. Поздний гость налегает на ворота, гамор плохо держится на ногах.
– Дома. – Бритоголовый раб-страж ворот, того же возраста, что и гость, услужливо предлагает гамору левую руку. Правой опирается на тяжёлую дубину, окованную бронзой. Гость оборачивается назад, в темноту, и с почтением в голосе говорит:
– Отец! Архонт-фермосфет Гермократ ожидает нас.
Ворота настежь распахиваются, два десятка нетрезвых мужей, среди которых видны не только Ксантиклы, но и известные трапезиты с гражданством, вваливаются во внутренний двор. Прямо посредине двора, сидя в кресле, в окружении вольноотпущенных скифянок, хмурый хозяин предаётся возлияниям. На грустных девушках варварская одежда: кремовые штаны из тонкой шерсти, с начатой узорной вышивкой, белые просторные рубашки чуть не до средины бёдер, сапожки со звериной аппликацией, нашитой поверх кожи собственными стараниями. Девушки поднимаются с кресел, освобождая их для вечерних гостей.
«Где, когда и, самое главное, на какие деньги скифянки обзавелись дорогой одеждой?» – угадывается немой вопрос в глазах гостей.
– Да позаботятся боги о Ксантиклах! – трезвым голосом приветствует вошедших Гермократ и прикладывает правую руку к груди. Завидев и трапезитов, хозяин вслед за скифянками покидает кресло, покрытое медвежьими шкурами. Хищно оскаленные морды медведей блестят жёлтыми зубами в огнях масляных ламп, что держат у бёдер скифянки. Хозяйское кресло грузно занимает уставший Полиник. Ксантиклы, трапезиты выстраиваются полумесяцем вокруг стоящего Гермократа и сидящего Полиника.
– Определились с приданым, жених! – оглашает довольный Полиник и важно поправляет на голове венок.
А вот у хозяина, возможно, двоится