он покачал головой. – Я тогда чудом сдержался, честное слово.
– Дела… – прохрипел я и кашлянул, чтобы подавить смущение.
– Представляешь, мы ещё не отметили первую годовщину свадьбы, а она уже с ним там, в лаборатории… развлекалась.
Мирон сжал кулаки и отвернулся в сторону. Клянусь, на секунду показалось, что его глаза увлажнились. Я сконфузился и не поверил своим близоруким глазам. Быть того не может, чтобы сам Мирон, мечта всех девчонок с факультета, дал слабину. И причиной послужила какая-то Вика, пусть даже и его жена. Творилось что-то немыслимое.
Опьяневший Мирон задумчиво смотрел куда-то вдаль, не произнося ни звука.
– Но теперь всё нормально. Я справился, – Мирон ответил на незаданный вопрос. – Бесит меня только одно. Зачем обманывать? Ну расстанься ты со мной – и вперёд.
– Порода такая.
– Да нет там никакой породы. Просто сука, – подытожил он и нахмурился.
Ближе к полуночи, изрядно пошатываясь, мы вышли из ресторана и направились на набережную подышать свежим воздухом. Конечно же, это всего лишь фигура речи, никакого свежего воздуха в августе в Волгограде не найти даже с наступлением темноты.
Мы брели по неровным асфальтовым дорожкам вдоль аллеи обрубленных тополей. Жёлтые фонари горели тускло и безрадостно. От скамеек, забитых тёмными силуэтами, доносился приторно-сладкий запах сигарет. По лицу стекал липкий пот, и я осторожно смахивал его ладонью и вытирал влажную руку о джинсы. От духоты и алкоголя волнами накатывала тошнота. Я чувствовал себя так, будто меня посадили в бочку и выбросили в открытое море. Сдерживая позывы к рвоте, я дышал носом и задирал голову вверх, непостижимым образом пытаясь освежиться.
Всё чаще мы ловили на себе косые взгляды полицейских, патрулировавших набережную. Хотя шли мы в основном молча, наше состояние выдавала нетвёрдая походка. Пора было убираться восвояси, и Мирон вспомнил об уютном баре недалеко от центрального рынка, куда мы иногда захаживали в студенческую пору. После двух литров пива и нескольких стопок травяного ликёра выпивать мне больше не хотелось, но перечить человеку, пережившему измену и развод, я не посмел.
Пока мы ковыляли по пустынной центральной улице, Мирон вернулся к главной теме вечера.
– В общем, такие дела, – сказал Мирон, проглатывая окончания слов. – В субботу у неё свадьба, в Питере. Надо нам успеть добраться туда и всё сделать.
– Не понял, – я икнул и наморщил лоб. – Почему в Питере?
– Она выходит за какого-то бородатого программиста. Такого, знаешь, пухлого хипстера. Вот он из Питера.
– А как же фармацевт?
– А, тот… – Мирон устало махнул рукой. – Это уже перевёрнутая страница её биографии. Нас, рогатых, много.
Я попробовал свистнуть, но вместо этого издал неопределённый жалобный стон.
«Почему Мирон делает вид, что я уже согласился участвовать