осторожных вопросов о папиной квартире. На этот раз я не стеснялся в выражениях:
– Это настоящая помойка, где и крысы-то не стали бы жить.
Мама рассмеялась, чего мне и хотелось.
– Значит, мне лучше не говорить, что я только что видела оленя на заднем дворе?
– Можешь повторить? Я не расслышал тебя, тут этажом ниже какая-то наркоманская разборка. – Донесся смешок, не мамин, и я шагнул на звук к краю балкона.
– Мне вас очень не хватает, – сказала мама и добавила, уже еле слышно: – В доме так тихо.
– Да, я тоже по тебе скучаю. – Я несколько отвлекся, когда перегнулся через разделительную стенку, чтобы заглянуть на соседский балкон.
Там сидела миниатюрная девушка, с виду моя ровесница, смуглая, с каштановой косой до пояса, перекинутой через плечо. Она медленно водила громоздкой камерой, снимая пару голубей, примостившихся на перилах перед ней.
– Мам, перезвоню. – Я нажал отбой. – Эй, – сказал я, дожидаясь, пока девушка повернет камеру ко мне, и еще дольше ожидая, пока она ее опустит. – Ты могла бы сказать что-нибудь или, не знаю, спрятаться.
– Извини, – коротко ответила она, не поясняя.
Она развалилась на складном стуле, свесив ноги набок, и ярко-красный огонек сигареты освещал ее свободную руку. Мне было холодно в толстовке, так что она, должно быть, и вовсе окоченела в джинсах и черной футболке с принтом SAVE FERRIS[1], но виду не показывала.
– Ты, наверное, Джолин. – Либо я угадал, либо она незаконно проникла на балкон Шелли.
Она улыбнулась:
– Я предпочитаю «Сучье отродье».
Это выглядело симпатично: он покраснел, когда до него дошло, что я слышала, как Шелли называла мою маму. Одним из многих преимуществ Оук-Вилладж было полное отсутствие приватности.
– А ты кто? – спросила я.
– В смысле?
– Ну, ты Джерри или Адам?
– Адам.
– В таком случае спасибо, Адам. – Когда он сдвинул рыжевато-коричневые брови, я уточнила: – Ведь это ты сказал Шелли, что не стоит называть мою маму «той еще сукой». Это было очень мило с твоей стороны.
Его брови разгладились.
– Я подумал, что она может и не быть беспристрастной.
Я рассмеялась. Потом еще раз. И с трудом удержалась от того, чтобы не расхохотаться в третий раз.
– Это уж точно. Я имею в виду, что моя мама, конечно, далеко не ангел, но то же самое можно сказать про отца и его малолетнюю подружку.
– Погоди, она же не…
– Была малолеткой, когда я впервые увидела ее. – Я решительно стряхнула с себя эти воспоминания.
Адам скорчил гримасу, в которой отразились мои чувства.
– Да, – сказала я.
– Что, серьезно?
– Ага, разве что сиськи не по возрасту. Я уверена, мой отец повелся на них два – или три? – года назад. Точно не помню. Хотя нет, все-таки три. В тот год мы не могли наскрести денег на брекеты для меня, но, очевидно, моего отца больше волновали эти буфера,