вот по нему мы поднимемся на вершину. А когда спустимся, выдам тебе справку, что ты совершил восхождение на вершину второй «а» категории трудности. После войны значок альпинистский можешь получить.
– Да отстань ты!
– Не хочешь? А то носил бы его на правой стороне груди вместе с многочисленными орденами и медалями. Весь колхоз ходил бы смотреть…
Так подошли они к гребню. Скалы круто уходили вверх.
– Носки на тебе шерстяные есть? – спросил Роман.
– Есть.
– Снимай.
– Зачем?
– Снимай, говорю. Руки поморозишь.
…Свирепый ветер толкал Василия в бок. Занемели руки в шерстяных носках. Камни, иногда срывавшиеся из-под ног, стремительно уносились в белую преисподнюю, рождая там грохочущие взрывы снежных лавин.
Только к вечеру разведчики добрались до вершины. Она оказалась куполообразным плато, на котором могли бы разместиться человек двадцать. Далеко внизу в серо-фиолетовой глубине плавали молочные облака.
– Кислое дело, – сказал Роман. – Тут можно просидеть неделю и ничего не увидеть… Устал?
– Малость есть.
– Ничего! Сейчас мы с тобой, друг, пещеру такую отроем – дворец!.. А вот к тому краю не подходи! Ступишь два шага – и прямым сообщением на тот свет. Понял?
Когда они отрыли пещеру, было уже совсем темно. Роман заложил вход двумя снежными кирпичами.
В эту ночь Василий спал тем мертвым сном, какой бывает только после тяжелой работы. На рассвете он проснулся от холода. Роман спал. Вася выбрался наружу. Густой туман мчался над снегами. Казалось, что огромная гора летела в бесконечном облаке, разрезая своей вершиной его невесомое тело…
– Туман? – спросил Долина, когда Вася вернулся в пещеру. – Я так и знал. Ну, может, к вечеру рассеется.
Целый день они просидели в пещере. Туман не уходил. Роман рассказывал какие-то альпинистские истории.
Наступила ночь. Разведчики дрожали от холода и сырости. Не спалось. Роман сидел согнувшись и что-то писал.
– Ты бы хоть свечку не жег зря, – проворчал Вася. – Что ты там пишешь? Секрет?
– Песню сочиняю, – серьезно сказал Долина.
– Песню? – удивился Вася. – Это что ж, про любовь у тебя песня? Супруге пошлешь?
– Почему супруге? Песни, брат, бывают всякие. Есть про любовь, а есть про войну. А эта про нас с тобой будет.
– Про меня и про тебя?
– Точно! – сказал Долина. – Про тебя и про меня.
– Ну-ка, прочти.
– Тут у меня малость не дописано. Начал я ее еще внизу…
Долина долго шелестел страницами записной книжки.
– Вот! – наконец сказал он, громко откашлялся и стал читать:
На костре в дыму трещали ветки.
В котелке дымился крепкий чай.
Ты пришел усталый из разведки
Много пил… та-ра-ра-ра-ра…
– тут не дописано…
Синими, замерзшими руками
Протирал вспотевший автомат
И о чем-то думал временами,
Головой откинувшись назад.
– Ну