вверх, а в глазах застыла внутренняя боль.
– Э-э… Ты о работе?
– Нет. Пожалуйста, послушай и не перебивай. Мне тяжело, но я должна сказать это. Я больше так не могу. Ты целый день на работе. На этой проклятой работе, которая съедает тебя. А я – одна. Совершенно одна. Я поговорила с Тэдом. Он согласился отпустить меня через неделю. Я хочу уехать. К родителям. Мне надо что-то поменять. Я так больше не могу.
– Это из-за меня?
– Нет! Из-за себя, из-за всего вокруг. Это всё сложно. И ты, и я, и София. Уже прошло четыре года, а я никак не могу убрать её комнату, – тонкие руки-крылья разметались в разные стороны, как бы пытаясь охватить пространство вокруг, и, не сделав это, плавно опустились вниз, как будто соскользнули с невидимого шара.
– Хочешь, я вызову клининговую службу…
– Нет, ты не понимаешь. Это внутри, здесь, – она приложила ладонь к груди и подняла взгляд. В нём было столько мольбы и страдания, что Уильям не выдержал и отвёл глаза в сторону.
– Может, нам надо подумать о втором ребёнке? – осторожно предложил он.
– Нет, нет, что ты! Я даже думать об этом боюсь, – на её лице промелькнуло знакомое выражение. Так всегда поджимала губы её мать, когда речь заходила об их браке. Она всегда говорила одно и то же – что он был неправильный, неразумный, слишком быстрый, никому не нужный и ещё тысячу слов, которые произносились только ради того, чтобы унизить Уильяма и показать Кэрол, что она совершила ошибку. Но ведь он делал всё, чтобы доказать ей обратное! Он заботился о ней, выполнял любые прихоти, сам дослужился до лейтенанта и сдал все экзамены. Эти чёртовы награды и медали…
– Да, я вижу… – Уильям смотрел на её до боли знакомое лицо, на котором застыла мука внутренних переживаний, и ему впервые за последние четыре года стало так больно, как и в день смерти дочери.
– Вот… Я уже собрала вещи. Мне надо только, чтобы ты понял меня, – Кэрол тоже отвела взгляд и старалась не смотреть ему в глаза.
– Я специально взял завтра выходной, чтобы мы сходили… – он никак не хотел верить в то, что она говорила, пытаясь вернуть её назад, в тот мир, где они жили вдвоём, храня память о прошлом.
– Том, не надо! – она сцепила пальцы и поднесла руки к груди. Рукав блузки на запястье натянулся, и он увидел, как там оторвалась пуговица. Но Кэрол этого не заметила. Небольшой пластиковый кружок упал на пол. Он притягивал взгляд, не давая Уильяму думать. В голове была полная пустота.
– Ты подала на развод? – наконец тихо спросил он. Она кивнула и опустила голову. Худые плечи задрожали, как ивовые ветки на ветру у реки, и Кэрол, не выдержав, отвернулась к окну.
– Я попросила адвоката решить все вопросы за меня. У неё есть твой телефон. Я подписала все документы. Я не хочу приходить в суд. Давай всё сделаем тихо и прилично?
– Но так нельзя… – ускользающее чувство реальности лишало его способности думать и говорить. Отчаяние захлестнуло