того, чего у них нет. А получая, решают, что наелись, хватит, и следует опять поддаться переменам. Бесконечная карусель. И она заканчивается, когда человек устает от всего, и решает состариться и умереть.
– Ты лучше расскажи, как у тебя дела? – Вдруг вырвалось из меня, чтобы прервать мыслительный процесс.
– Очень даже хорошо! – Ответил друг без промедления. – Ты вот направляешь свою энергию в творчество после того, как твой мир перевернулся с ног на голову. А я ушел с головой в цифры. Теперь мое детище – инвестирование. Может быть это более приземленная стратегия воодушевления, но в этом моя жизнь теперь. Моя цель и мечта.
– Не забывай, родной, – перебил я Альберта, – Что тебя еще приземляет семья. И ты по сравнению со мной более человечное сердце. И не важно, насколько далеко я ушел в порыв души. Я один! И судя по всему, мой путь ветреного писателя вечен.
Не знаю, как друг воспринял эти слова, ведь в грустном содержании, я излагал только радость. Счастье, которое обрел, выбрав свой истинный путь. Но он, не останавливаясь, продолжил свой рассказ. Подтвердив нашу человеческую натуру. И он, и я, знали, что оратор слышит только свой мир, не обращая внимание на внешнее, а все извне подстроится под мысли говорящего.
– Я чувствую силу в себе, – продолжил Альберт, – она переполняет меня. Я планирую, и каждый день выполняю свой план, пусть он и долгосрочный.
Повисло странное молчание.
– Что тебя беспокоит тогда? – Спросил я, зная, что у каждой медали две стороны.
– Чувство насыщения! – Ответил дружище. – Иногда мне кажется, что я топчусь на месте, хотя математически, точно иду в гору. Вроде становится лучше, а с другой стороны, будто бы мир совсем не меняется. Окружение вокруг меня становится шелковым и золотистым. Но проходит миг, и я замечаю, что оно вновь сереет. Те же лица, слова, поступки, и вездесущее безденежье. Сказка, которую пророчит ум не наступает. Высшее общество опять остается за облаками.
– Я тебя понимаю! – Вступил я в разговор! – Это происходит и со мной, хотя я рисую буквы, а не цифры, что, по сути, одно и то же! Сколько бы я не творил, как бы не продвигался дальше, мой ум всегда дразнит меня славой. Хотя я отказался от нее. Но он постоянно мне твердит, что без оценки результата, путь станет скучным, и быстро надоест. Я поддаюсь, начинаю стремиться к славе и известности, но ничего не происходит. И это дает только разочарование. Ведь, когда творишь просто для души, нет линейки, которая может показать превосходство или ничтожество. А насыщение не наступает в человеческом разуме, который стремиться измерить величину. Ведь он быстро привыкает к достижениям, считая, что топчется на месте, требуя новой пищи.
Я сделал паузу, для ударения на главной мысли.
– Единственная и искренняя радость, – продолжил я, – это сам путь, с предвкушением цели. Но до той поры, пока цель не сожрана осмыслением, что она достигнута.
Мы часто разговаривали