своей оси, рылись в развале книг, поднимая шумным листанием несусветную тучу застарелой пыли. Почкообразные, они довольно пронырливо двигались в громадном книгохранилище, протянувшемся на два продолжительных квартала. Тоннели, проходы, коридоры – всё было забито книгами до потолка – хаос и обилие имен авторов и названий. Выпрыгивающие из тел щупальца с бесчисленными присосками так и мельтешили в беспокойном движении с мягкими и шуршащими прилипанием и отцепом по обложкам, пытаясь извлечь все книжные сведения до последнего. Пергарт и Макморд жадно таранили древние тома своими белоснежными телами, на которых почти не росли волосы, а вместо сконов выделялись по две пары дырок над хорошо разветвленными в стороны звездообразными клумами. Плоские стубы придавали решительность и настойчивый полет мысли, отчего сквозь телесную восковую оболочку в такт напряженной умственной работе, как цветомузыка, вспыхивали лучами гравсконы.
Сугузняки шли по многократно проторенному пути познания – беглого просмотра отобранных биологических образцов с последующим экспромт-выводом. И первая заповедь их путевой инструкции гласила: в целях быстрейшего освоения космического пространства не утруждать себя лабораторными и всякого рода долгосрочными исследовательскими работами. Заповедь вторая наставляла: не отвлекаться от графика посещения планет. Третья говорила: не принимай на веру то, что лежит на поверхности. А четвертая заповедь вообще запрещала проявлять какие-либо эмоции от легкого и быстрого успеха.
Земные языки они одолели легко и непринужденно, о чем свидетельствовали всполошенные лучи в гравсконах от напряжения. Встроенные в кламах лингвистические капсулы собрали и свели все слова из книг в словари, а словари – по склакорам в гумарии сугузняков, и теперь они тратили время на самое необходимое – аналитическое определение форм и видов.
– Итак, напоминаю, главное для нас – правильная расстановка акцентов! – сказал Пергарт и включил телевизионную связь с родиной под названием Большие Сугузняки.
Сегодня по насыщенной программе в прямом эфире предстояло провести экспертизу миллиона разновидностей живой жизни, от низших до высших экземпляров.
Как комментатор, он начал с обычных слов:
– Эта планета местными аборигенами зовется Земля, а в наших анналах она числится, как третья планета Солнца, желтого карлика, звезды 5 величины в созвездии Гальпы сектора КАМ 882. Глухая провинция космоса, 6 континентов, 4 океана, сутки – 24 часа, климат приемлемый, условия жизни благоприятные.
Сугузняки всегда спешили, им было некогда в насыщенной круговерти посещаемых планет и астероидов. Работа по первоисточникам – обязательный метод. Подробность – малопривлекательный несущественный критерий. Время – главный основополагающий фактор, а пространство – приложение к нему. Они доверяли местным ученым светилам. Если те писали в своих трактатах, что баобаб живет тысячу лет, – значит, так оно и есть. Подвергать даже малейшему сомнению, ждать тысячу лет, наблюдать баобаб в росте и перепроверять факты, отработанной практики не было (см.