Не из-за сонливости. Я просто почувствовал надвигающуюся мягкую волну грядущего провала. Я даже не сомневался – со стремительностью падающего в бездну замороженного трупа ко мне приближается новый флешбэк…
«Она сидит напротив меня. Красивая и улыбающаяся. Переброшенные через плечо волосы спадали на грудь пышной золотистой волной. Изящные руки ловко справлялись с палочками для еды, потихоньку отщипывая от рыбы кусочки белой сочной мякоти. За высокими окнами цвел летний сад, едва заметно покачивались молодые японские сосны, издалека донесся звук сработавшего сиси-одоси, застрекотала цикада. Умиротворяющая обеденная атмосфера. В комнате, за невысоким столиком, чей возраст насчитывает уже не один век, только мы вдвоем. Я. И зеленоглазая Мокко, решившая однажды что именно так звучит ее настоящее имя и забывшая данное родителям. Мокко влюбленная в азиатскую культуру, фанатично следующая загадочной моде на кимоно, спящая на татами, упражняющаяся с катаной, отрабатывающая ката, выращивающая крохотные деревца в глиняных горшках и литрами пьющая невероятно дорогой зеленый чай выращенный на лучших небесных фермах. Это лишь та верхняя часть айсберга что известна мне. Еще я неплохо знаю скрывающийся под шелком кимоно ландшафт ее отлично тренированного тела. Сегодня мы проснулись вместе. Проснулись поздно. И еще долго нежились в обнимку, прежде чем подняться. После совместного и несколько затянувшегося принятия утреннего душа я был отправлен к небольшому прудику в дальней части огороженного высокой каменной стеной двора, где выловил двух жирных карпов с золотистой чешуей и принес на стилизованную под старинную кухню – а на самом деле кухню предельно современную, умную, способную самостоятельно приготовить так много и так хорошо, что ее прозвали убийцей шеф-поваров. Но сегодня Мокко от начала до конца сделала все сама. Закусив губу, фыркая на падающую на лоб прядь, она умело орудовала отточенным лезвием ножа и вскоре выпотрошенная и очищенная от чешуи рыба легла на решетку жаровни, откуда вскоре переместилась на две тарелки, что встали на разделивший нас невысокий узкий столик.
Умиротворяющая обеденная атмосфера…
И музыка…
Из невидимых колонок доносились звуки ритмичной музыки, голос неведомой мне певицы бодро утверждал, что все дерьмо жизни – преходяще. Что все мы наделены крыльями и надо лишь научиться ими пользоваться, чтобы взмыть в далекую небесную синеву и оттуда взглянуть вниз – и тогда все проблемы покажутся крохотными и ничтожными. Лети же, лети моя мечта…
В этом доме никогда раньше не звучала тупая попса. Только инструментальная музыка, порой тоскливая, порой оптимистичная, но попса – никогда. Но я знал, что Мокко ее слушала – на работе. Чем-то эта слащавая ритмичная хрень помогала в работе ее гениального разума. И вот сейчас…
Глянув на меня поверх бокала, Мокко отпила из своего бокала и улыбнулась – так, как умела только она. Обычная ее улыбка, что заставит улыбнуться и другого. Но… Что-то екнуло в сердце. Медленно опустив палочки на стол, я скрестил пальцы, при этом незаметно скользнув большим пальцем правой руки по запястью