немного грустной ласки.
Я следил, вбирая её в себя, разбирая на детали и соединяя вновь. Я выучивал её наизусть, как учат стихотворения и песни. Закрывал глаза и пытался повторить её, нарисовать силуэт в багровой темноте внутренней стороны век. И не мог… Было в её облике что-то неуловимое, чего мне пока не дано было понять.
Она подошла к столику, за которым сидел мужчина в костюме. Ласковая вежливость в её лице преобразилась, стала ещё мягче, нежнее. Я подумал было, что это её знакомый, но он раздражился на неё, и я понял, что ошибся.
Тогда я решил, что она захотела ему понравиться. Не кичась, не воображая, она просто демонстрировала ему тепло, которое могут дарить её глаза. Но разве ему было дело до тепла в чужих глазах? Думаю, такие, как он, с первых своих успехов конвертируют всё на свете в валюту. Вежливая улыбка – столько-то денежных единиц. Горячий кофе – ещё столько-то. Женщина рядом – столько-то в зависимости от выполняемых женщиной функций.
От этой женщины за его деньги ему требовался только высокий сервис, который он, видимо, не получал. И от этого злился.
Она сникла, и её улыбка дрогнула. Отвернувшись от мужчины, она ушла на кухню, мимоходом перемолвившись словом с барменом.
Она ушла, а я перевёл взгляд на окно, в этот раз не вглядываясь в отражения, а следя глазами за редеющими каплями на стекле, которые рисовали разветвлённые узоры на фоне начинающегося рассвета. Минута проходила за минутой, а она всё не появлялась.
Я поймал глазами другую официантку, которая принесла пиво и счёт веселящейся компании. Она подошла ко мне.
– Вы что-то хотели?
– Не могли бы вы принести счёт?
– Конечно.
Она отошла к барной стойке и вернулась с пухлой маленькой папочкой. Я высыпал в один из кармашков всю мелочь, которая у меня была. Собравшись уже уходить, я вспомнил, что мне так и не принесли чай. И решил подождать, чтобы моё поведение не показалось странным.
Моя официантка пришла с опухшими глазами и покрасневшим носом. В руках её был маленький поднос с чайником. Пальцы, так изящно изогнутые, лёгкими касаниями поддерживали его. Она подняла на меня глаза, скользнула взглядом по моей голове, и на её опустошённом лице промелькнула мысль, озорная и пугливая.
– Извините меня, я на минуточку, – сказала она и, описав подносом полукруг, исчезла за дверью.
Я удивился. Что она задумала? Уже плюнула в чай, и при взгляде на мою физиономию у неё пробудилась совесть? Или решила подсыпать слабительного по зову природной вредности? Или просто перепутала заказ? Тогда с каким столиком? Кроме меня, в зале остался только высокий блондин, который сонно допивал свою последнюю кружку пива.
Она пропадала не больше минуты. На подносе стоял тот же самый чайник. Она поставила поднос передо мной, испуганно улыбнулась и убежала. Я успел напоследок прочитать её имя на красном бейдже, прикреплённом к футболке. Александра. Я налил чая в чашечку и отпил. Чай был горячий и ароматный. Я