align="center">
Скворец
Дождусь усталого скворца,
Прожившего и эту зиму.
Но сам останусь без отца,
Что жутко и непоправимо.
С кем поделюсь своей бедой,
Кому теперь открою душу?
Скворец, охрипший, молодой,
Меня не станет даже слушать.
Скворцу сейчас не до меня,
Он ждёт, когда родятся дети,
А мой отец, моя броня,
Скворечник ладил на рассвете.
Дача
Сергею Луконину
Сосны седые стонут
Ночью над головой,
Но охраняют кроны
Сон беспокойный твой.
И у крыльца не тает
Белый душистый снег.
Белок лишь не хватает,
Как и тепла, на всех.
Высохнут в красках кисти,
Вызреет полотно.
Глянешь, проснувшись, в высь ты,
Оно или не оно?
На полотне запляшут
Ласковые глаза.
Разве бывает краше
Зимняя бирюза!
Утро раскроет двери —
Холст, а на нём звезда.
Господи! Я не верю,
Что ты со мной всегда.
Шаржи
Памяти поэта и художника
Виктора Гончарова
Он меня не знает даже,
Только встретились – и вот
Набросал в блокноте шаржи,
Где перо моё поёт.
Ну грустит, не это важно,
Важен ракурс, важен свет,
Важно, что листок бумажный
Превращается в портрет.
Дуэль
А кто-то делает карьеру,
А кто-то свято чтит закон,
А этот вот кричит: «К барьеру!» —
И ставит жизнь свою на кон.
Ну ставь её, пока не поздно!
Чего над фактом размышлять?
Чего ты ждёшь и смотришь грозно,
Ведь страшно будет опоздать.
Давай безумствуй, но во благо!
Во имя чести и семьи.
Перо вот это и бумага
Сотрут сомнения твои.
…Соперник бьёт, а пуля – мимо
Летит, не задевая грудь.
Как всё-таки необходимо
Всей грудью вовремя вздохнуть.
Абакан[1]
Абакан – река степная,
Не вода, медвежья кровь.
Тут явилась неземная
Сумасшедшая любовь.
Я в глазах её бездонных
Утопал, всплывая вновь,
Открывая, что бездомной
Может быть одна любовь.
Как она тепла хотела,
Оглушённая тоской,
И со мною в ад летела,
А не в рай, искать покой.
Чувства, вспыхнув с прежней силой,
Обжигали душу вновь,
И несла нас, и сносила
Абакан – медвежья кровь.
Бабочка
Холодно и темно,
Тускло мерцает лампочка.
Бабочка бьётся в окно,
Бабочка.
А на дворе апрель,
А над кроватью рамочка.
Стынет твоя постель…
Мамочка!
Скажете,