воздев к серому небу толстый свой указательный палец, провозгласил:
– Я утром просыпаюсь с содроганием и чуть не плачу, зная наперед, что день пройдет, глухой к моим желаньям, и в исполненье их не приведет!10
Потом снова привлек к себе Айвена и спросил прямо, дыша перегаром:
– Так ты пойдешь ко мне, дружище?
– Отпусти, – тихо попросил Айвен и, снова оказавшись на свободе, неловко соврал: – Знаешь, мне сегодня не до этого… Занят, не могу. Не получится.
Курцхалия, вздохнув, махнул рукой и, потеряв всякий интерес в Айвену, пошел своей дорогой. Айвен смотрел ему в спину – такую огромную спину, еще более широкую, чем на самом деле, в бесформенной теплой куртке.
– Может, случилось чего?.. Натан!
Но Курцхалия уже скрылся за углом.
Дома было тихо. Мать возилась на кухне, звякая посудой. Айвен прошел в гостиную, включил телевизор и уселся на диван, постепенно согреваясь. По всем каналам шли однообразные утренние передачи – зарядка для детей или утренние шоу. Такие, знаете, где двое разнополых ведущих за столиком и все очень положительно, все можно решить в два счета. Искусственная бодрость, грим, натянутые на черепа улыбки. О пользе или вреде некоторых продуктов, например, или как пересаживать нежные комнатные растения. Новые базы на спутниках Юпитера. Как правильно выбрать детскую зубную пасту. Айвен тупо глядел в бессмысленно мельтешащий экран, пока не уснул.
Снилась ему какая-то ерунда. Незнакомые лица, которые медленно шевелили губами и пучили глаза, как диковинные глубоководные рыбы. Таких рыб Айвен видел однажды в детстве, когда родители водили его в океанариум. Теперь за толстым стеклом были не рыбы, а человеческие лица, но все остальное было точно так же, как в детстве – приглушенный голубой свет вокруг, сине-зеленые массы мутноватой воды, поднимающиеся куда-то вверх пузырьки воздуха. Пальцы удобно лежат в большой отцовской ладони. Мама просит улыбнуться, она очень любит делать снимки, но никогда их не пересматривает. Напуганные яркой вспышкой, лица-рыбы сбиваются в стаю и пятятся назад, продолжая что-то говорить людям, пытаясь донести до них что-то очень важное. И со всех сторон Айвена и родителей окружает вода – есть только узкий проход, вроде тех, что оставляют черви в яблоке. Этот проход медленно сужается, и нужно уходить.
Очнулся Айвен уже после полудня. Телевизор молчал, ноги Айвена были заботливо укрыты пледом. Некоторое время Айвен лежал неподвижно, приходя в себя после свинцового обморочного сна. Собравшись с мыслями, нехотя встал и отправился в свою комнату. До самого вечера он совершенно свободен, а вечером… «А вечером мы посмотрим», – сказал себе Айвен, потирая лоб. Немного болела голова, как это бывает после дневного сна.
Тогда-то Айвен и обнаружил в своей электронной почте это самое письмо.
В письме, написанном официальным тоном, некто уполномоченный уведомлял Айвена, что 15 ноября 198 года он, Айвен