ее пьяный отец, потому что больше настаивать не стал и просто растерянно развел руки и отошел в сторону, давая уйти дрожащей от отчаяния девушке.
А Леля зашла в сквер, обогнула детскую площадку и забилась в заросли кустов, где дала волю слезам. Ее все еще трясло, и она чувствовала, что никак, никак не может усмирить в себе эту истерику. Да что же это? Почему все так? Отца давно нет, а она до сих пор помнит все, что было страшного связанного с ним. Помнит так, будто это было вчера. Это чувство беззащитности, когда ни в туалете, ни в ванной, ни в своей комнате невозможно было расслабиться. Отец в любую минуту мог вышибить дверь, начать орать, ударить, и нигде от него невозможно было укрыться, и никто не поможет, не спасет. Идти некуда, а у мамы на лице страдание и она кричит на отца, кричит и тот бьет ее, таскает за волосы…
Но ведь всего этого давно нет! Этого нет! Теперь она живет одна. В ее уютной квартирке тихо. Очень тихо. Наверное, до конца своих дней она не сможет насытиться тишиной. Тишина. Как она любит тишину! Даже, когда смотрит телевизор, звук включает на самый минимум.
Легкий ветерок шевелил листву, вверху, над кронами разросшихся деревьев и крышами домов голубело небо. Леля судорожно вздохнула, успокаиваясь. Просто не надо ей было ходить к этим мерзким алкоголикам. А если уж так хочется помогать кому-то, то лучше уж старушкам, или собачкам и кошечкам.
Она вышла из-за кустов на дорогу и сразу же увидела светловолосого соседа, идущего ей навстречу. Ну вот, опять он… А у нее нос, наверное, красный, глаза распухли… Хотя ну его! Зачем он? Идет себе и пусть мимо идет. Сколько их уже мимо нее прошло и пусть! Пусть! Она ценит тишину, а все эти мужчины – от них один шум и гам. И потом, кто его знает, может быть этот белобрысый тоже алкоголик.
Мужчина приближался, и Леля заметила, что он о чем-то думает, сосредоточенно глядя себе под ноги. Задумчивый, и даже вроде печальный… Неужели тоже ипохондрик? Хотя если вспомнить, каким злым был его взгляд, когда он заметил, что она наблюдает за ним в бинокль, то сразу мысли о его ипохондрии отпадают. Но разве ипохондрик не может разозлиться? Может.
Однако задумчиво-печальный вид светловолосого заинтриговал Лелю. Ее же всегда тянуло к всякого рода несчастненьким. Правда она впервые видела этого мужчину в таком духовно-опустошенном состоянии, до этого он вроде никогда не выглядел уныло, наоборот, такой весь красивый и бодрый ходил. В общем, обычный. Даже странно, что она на него внимание обратила. Ведь обычные люди, не вызывающие к себе жалости, ее не интересовали…
Мужчина был уже совсем близко от нее, когда вдруг поднял лицо. Голубые печальные глаза равнодушно скользнули по Леле и снова опустились вниз. Он ее не узнал. Не понял, что это именно она смотрела на него через бинокль. Он вообще не обратил на нее внимания, будто она пустое место. Леля почувствовала досаду. Она наблюдает за ним, можно сказать влюбилась, а он просто не замечает ее. Какой противный. Печальный такой