шаг из толпы и тоже открыла рот, но было непохоже, что она кричит. Скорее… вещает? Все остальные митингующие замолчали, слушая её. Она подняла сверток над головой, что-то сказала, и лицо её стало таким… нежным ли? Ласковым? Поль даже несколько растерялся, не зная, что думать. Полина тоже смотрела завороженно, и губы сестры медленно расплывались в улыбке.
А потом девушка вдруг уронила сверток, наступила на него и кинулась прочь от толпы, в сторону входа в клуб.
Полю не нужно было подсказывать. Он поднялся одновременно с сестрой, и оба поспешили туда же, бросив совершенно сбитого с толку, вопящего им вслед Романа.
Родион.
Агент Мышевский довел его до служебного входа и открыл дверь.
– Делай только то, что обговорили. Не останавливайся. Сделаешь дело и сразу уходи, понял?
– Да, – Родион поправил массивную, но легкую сумку. – Через главный вход?
– Только через него. Давай, парень. Морозова верит в тебя.
Мужчина протянул мальчику крепкую большую руку, и тот неуверенно её пожал, при этом ни на секунду не переставая испытывать к агенту отвращение. Но понимание того, что они, возможно, уже сегодня поймают человека, из-за которого отец так страдает, перекрывало все негативные эмоции.
План был прост, как табуретка, но мальчик так думал лишь до тех пор, пока не оказался внутри самого клуба. Музыка была невыносимо громкой, создавалось ощущение, что кто-то пытается вырваться из черепной коробки, пробивая путь наружу железными молотками. Лазеры, софиты – все эти тёмные коробки, испускающие цветные огни, не давали никакого света, на самом деле, но точно вызвали бы приступ эпилепсии у больного человека. И люди, люди, люди… Родион чувствовал себя белой вороной, залетевшей в курятник. Зайдя в служебный туалет, он убедился, что здесь никого нет, совершил все необходимые манипуляции и поправил тёмные очки. Здесь их многие носили, все эти крутые парни. Они отлично скрывали лицо, а именно это было нужно Родиону, к тому же, в них были увеличительные линзы, поэтому мальчик чувствовал себя более, чем комфортно. Темновато, но сойдет. Выйдя из туалета, он направился прямиком к бару и пролез между двумя парнями в кожанках, заказав газировку.
– Восемнадцать есть? – усмехнулась хорошенькая барменша в коротком топике, открывающем проколотый пупок, но воду налила и подтолкнула к Родиону, видимо решив, что раз его пропустила охрана, то ей, бармену, лезть нефиг, – Ребята вроде тебя обычно дома сидят. Классные очечки. На Илку пришел поглазеть?
– На кого? – переспросил Родион, проглотив сомнительную оценку. Барменша отошла, обслуживая клиентов, а потом вернулась. Видимо, ей было приятно поболтать с кем-то, кто не сводит через слово тему к её ягодицам.
– На Иоланту. Она типа сегодня здесь поёт. «Люблю тебя, как борщ укропчик…» и другие. Парнишкам, как ты, обычно нравится. Но не вам, молодые люди? – барменша подтолкнула к парням в кожанках новые стаканы с янтарной жидкостью.
– О, – глубокомысленно выдавил Родион, чувствуя, что сердце пустилось вскачь.