К последнему шансу. Михаил Веллер

установленным ранее законам. Народу было в греческом полисе-государстве не так много, высказаться и быть услышанным при желании мог каждый.

      А из кого этот народ-то на агоре состоял? Их свободных мужчин, они же воины, они же независимые собственники. Но это и были граждане.

      Гражданин – родился в этом полисе в семье свободного человека, либо, что гораздо реже, был удостоен гражданства за какие-то особые заслуги. Гражданин имел участок земли, скот и инвентарь для его обработки, семью, могли быть в имуществе и рабы, дом стоял. Сеяли хлеб, выращивали маслины, стригли овец, откармливали свиней. И у каждого лежало в доме оружие – до своего часа. С этим оружием гражданин являлся в войско при опасности войны и ее начале. Армия была всеобщим народным ополчением.

      И вот этот греческий гражданин гордился перед всеми варварами – всеми остальными обитателями мира – своей свободой! Никому он не кланяется, никто ему не указ, нет над ним царя и царской воли. А есть над ним только Закон – а в Законе том выражена его собственная воля и согласно с нею воля всех его сограждан на все случаи жизни. Вот такой «общественный договор» заключили граждане промеж собой для улучшения собственной жизни.

      И немногочисленные функционеры власти, которых выбирало народное собрание для исполнения общегосударственных обязанностей, были перед народом как на стекле: прозрачные, всех-то граждан несколько тысяч человек, и все знакомы отлично. И жили те выборные функционеры от своих хозяйств, а сборы общих средств – налоги шли только на общегосударственные нужды типа постройки кораблей или храмов, прокладки дорог или содержания общественных служащих типа стражников.

      И не считаться с этим народом власть не то чтобы не могла – да эту власть только народ из своих рядов и ставил! И если власть начинала делать не то – народ собирался на агоре и сообщал власти, что по народному разумению она реально-то нарушает законы, действует народу не во благо, перешла таким образом границы священной присяги богам, и народ ее увольняет к чертовой матери. Коли не хуже. А живет народ от собственного хозяйства и в подачках власти для прожитья не нуждается. А народ – он одновременно и армия, и хрен ты будешь с его силой и правом не считаться.