Княгиня Ольга. Пламенеющий миф. Елизавета Дворецкая

обстоит сложнее. Занятие перевозом являлось эквивалентом «простого» происхождения. Когда в народном сознании княгиня Ольга сделалась простолюдинкой по происхождению, фольклор превратил ее именно в перевозчицу».

      Вероятно, образ Кия-перевозчика изначально определил «добрачную профессию» Ольги: как Кий был первым киевским князем и основателем самого города, так она была первой христианкой в его роду и «начальницей веры» на Руси. Поэтому вполне естественно, что у них нашлось нечто общее: начальная точка, с которой они начали свое восхождение.

      Но и сам по себе брод, перевоз, переправа через реку в славянской мифологии – весьма значимые явления. У славян есть близкие к этому сюжету фольклорные мотивы, основанные на образах «добрый молодец – красна девица – переправа через реку». Например, в песне «Когда было молодцу пора-время великая» из Сборника Кирши Данилова (XVIII в.) молодец подъезжает к реке Смородине и просит ее показать броды и мосточки. Река отвечает ему «человеческим голосом, да и душой красной девицей», что обычно берет с «кониного брода» по коню, а с калинова мосточка – по удалому молодцу», но его она и так пропустит. Переехав через речку, молодец начинает над ней насмехаться, дескать, «она хуже, быстра река, тое лужи дожжевыя». Тогда река Смородина заманивает его и, разлившись, топит в глубоком омуте, приговаривая, что погубила его похвальба. Мотив этот, видимо, общеславянский: в южнорусском фольклоре есть сюжет о встрече молодца с «бродницей» или «вилой-водарицей», которая охраняет реку либо переправу и в уплату требует от проезжающих части тела. Причем погубить может даже того, кто после встречи с ней якобы благополучно уехал домой – он умирает уже там.