гранаты РГД-33 полностью заменили на простые и легкие РГ-42, стало больше противотанковых ружей. Зато получили другой «сюрприз». Часть винтовочных патронов оказались с металлическими гильзами, а не с латунными, как обычно. В сырости они быстро ржавели, и, кроме того, ими нежелательно было заряжать диски ручных пулеметов. Но шла война, и воевать приходилось тем, что имеем. Приказал, чтобы металлические патроны постоянно протирали масляной ветошью.
Пришли несколько опытных бойцов, выписавшихся из госпиталей. Хорошо запомнился младший сержант Зиновий Марков. Широкоплечий, кудрявый, он был симпатичен, на него заглядывались женщины. Говорил он, слегка заикаясь. Прошел срочную службу еще до войны. Едва вернулся, женился, и снова призвали. Я поставил его командиром отделения и не жалел о своем выборе.
Вновь прибывшие запоминались и хорошим, и плохим. Худого невзрачного парня со шрамом на лице и вставными железными зубами все называли Рюха. Он был опытным пулеметчиком. Зато достал меня своими болячками красноармеец, переведенный из обоза. Он находился там после ранения и со страхом ждал, когда нас направят на передовую.
Однажды я застал его сидящим в леске с босыми ногами, опущенными в снег. Я пообещал написать рапорт, что фактически означало трибунал. Обозник уговорил меня промолчать об этом случае. Обещание я выполнил, но, как в дальнейшем я убедился, натура его такой же и осталась.
В двадцатых числах февраля пошли слухи о контрнаступлении немцев. В газетах писали об отражении «беспорядочных атак» противника, стремившегося отыграться за Сталинград. Общий тон газет и сообщений Информбюро был довольно бодрый. Передавались бесконечные информации о потерях немецких войск, отбитых атаках, наших мощных авиационных налетах. Пестрили цифры: 30… 50… 90 уничтоженных танков, две-пять тысяч убитых немцев. Немецкие самолеты, судя по газетам, тоже сбивались пачками, хотя, скажу откровенно, весной сорок третьего года я наших самолетов в небе не видел, а ни одной зенитки в полку у нас не было. Возможно, самолеты эти сбивали в других местах, но как они падали, я тоже не видел.
Полк подняли по тревоге в первых числах марта. Длинная колонна людей, повозок, артиллерийских упряжек двинулась на юго-запад. Полк был усилен противотанковой артиллерией: знаменитыми ЗИС-З и батареями 45-миллиметровок. Основным вооружением пехоты по-прежнему оставалась винтовка. Кроме нескольких автоматов, во взводе у меня были теперь три ручных «Дегтярева».
Шли ночью, но так как сильно спешили, то прихватывали и светлое время. За двое суток марша три раза попали под бомбежку. Если первые две закончились так-сяк, мы успевали рассредоточиться, то третья, на рассвете, когда мы только вытянулись в походную колонну, оказалась для полка и других частей трагической.
На пробитую в снегу дорогу обрушились штук 20–25 пикирующих бомбардировщиков «Юнкерсов-87» в сопровождении истребителей. Грузовых машин у нас было немного, может, десятка полтора на полк, но их и артиллерию немцы старались уничтожить в первую