же знаешь, что не могу! – горячусь, но против воли опускаю клинок и будто в прострации отступаю. Коварные дуги бровей съезжаются на переносице, чёрные глаза проникновенно гипнотизируют, коралловые губы остаются без тени улыбки. – Как ты смогла пробраться незамеченной? Тебя должны были услышать…
– У меня есть сила, – чуть медлит с ответом Алберта, смотря в упор.
– Лишь ангел способен… – умолкаю и подозрительно щурюсь: – Михаил тебе отдал свою душу?
– Нет, – торопливо мотает головой демонесса: тёмные волосы убраны на затылке в тугой пучок. – Ты меня знаешь, я бы никогда не приняла такой жертвы от любимого…
– Неправда!!! – взрываюсь негодованием. – Та, которую я знал и любил, потребовала бы её! Или завладела хитростью, коварством!
– Возможно, – мягко соглашается Ал, – но я меняюсь…
– Молчи! – свирепею. – Ты предала даже не меня – своих братьев, сестёр, господина…
– О чём ты, милый?!.
Сочувствующий тон раздражает ещё больше, пыхчу яростней. Алберита улыбается уголками полных губ:
– Мы – дети одного бога, лишь оступившиеся…
– Бред! Мы – враги! Стоим по разные стороны! – перекрикиваю ересь, явно навеянную Михаилом. – Как ты прошла границу незамеченной? – чеканю вкрадчиво. – Талисман? Амулет? – вновь перехожу на повышенный тон. – Заклятие? Откуда сила??? – требую рыча, стискиваю клинок до жалобного скрипа.
– Она во мне, – немного дрожит мелодичный голос Ал. Её аккуратный нос и упрямый подбородок надменно вздёрнуты.
– Ты… – теряю речь. Неверующе перевожу взгляд на живот любимой, но он пока не выделяется – ни намека на беременность. От негодования глаза застилает дымка злобы, но не успеваю их воздеть – на голову обрушивается оглушающая тяжесть.
Проваливаюсь в звенящую темноту и также стремительно выныриваю.
Голова раскалывается, плохо понимаю, где я и что со мной. Со всех сторон летит мерзкий гул, точно над ухом жужжит рой ос. Гвалт формируется в обрывочные слова:
– Он отпустил…
– Предал…
– Дал уйти…
– Убить отступника…
– Прогнать…
– Уничтожить…
– Пусть дьявол вершит суд…
Мутным взором оглядываюсь. Очертания огромной каменной залы неточны, но вроде валяюсь на полу перед пустым троном дьявола. Невысокие серые ступени сейчас бесконечно далеки. Меня окружают братья и сёстры. Бесформенные тени медленно, спонтанно материализуются в людские личины. В размытых образах нет сочувствия – лишь презрение, гнев, злоба. Так и вижу, как они меня раздирают на куски от ненависти.
Подняться не получается. Тело болит так, словно бульдозером проехались, а потом, добивая, полбашки снесли. Порываюсь дотронуться до лица – но руки висят плетьми. Ноги не слушаются – явно переломаны. Гвалт возбуждённых голосов умолкает недружный строем.
Ощущая себя куском отбитого