доктора Менгеле, проводившего опыты на узниках Освенцима и прозванного Ангелом Смерти. – Я сделаю вам внутривенный укол. Будете сопротивляться, я введу сыворотку быстро, и ваше давление резко упадет. Без квалифицированного врачебного вмешательства вам не выжить, вы понимаете меня?.. Отлично, сидите спокойно.
«Ангел» ввел заключенному тиопентал натрия и триметилксантин, этакий усиленный вариант «сыворотки правды», и продолжил оказывать давление словами:
– Через пять минуту ваше сознание станет подавленным. Ваше артериальное давление и ударный объем сердца понизятся, мышцы расслабятся. Через пять минуту вы станете самым правдивым человеком. Увы, сотрудничеству вы предпочли дорогостоящую процедуру, и режим вашего содержания останется прежним: максимально строгим. Чувствуете головокружение? Поднимите руку, скажите что-нибудь.
Котик вспотел и был похож на Морфеуса, которому агент Смит ввел электронный аналог «сыворотки правды». Он поднял руку – медленно, как парализованный, прикладывая максимум усилий, и не смог удержать ее на весу…
– Хорошо, вы готовы. Он готов, – обратился «Ангел» к своему напарнику. Тот снова никак не проявил себя.
Он сам подошел к двери, открыл ее, выпуская конвоиров, и вернулся на место.
– Назовите ваше имя, фамилию, – начал он с простого.
– Александр Котик. – Пока еще заключенный нормально владел языком, однако с каждым словом речь его становилась тяжелее, как будто он сидел в стоматологическом кресле после обезболивающего укола.
– Вы состоите в штате военной разведки?
– Нет.
«Ангел» смотрел ему в глаза и мысленно констатировал: «Это правда».
– Вы работаете на военную разведку России?
– Да.
«Правда».
– Вам приходилось убивать?
– Да.
«Правда».
– Вы получали деньги за успешное выполнение контракта?
– Да.
«Правда».
– Вас устраивала сумма вознаграждения?
– Да.
«Правда».
– Назовите имя вашего куратора из ГРУ.
Вместо ответа из груди Котика вырвался стон, как если бы он сказал себе: «Стоп!» Его правдивость споткнулась о конкретного человека. Сам он не в силах был скрыть свою косвенную принадлежность к разведывательному ведомству, но не мог предать вполне определенного, реального, живого человека. Предательство в его понимании – не отказ от прежних взглядов и привычек, а переход на сторону врага, нарушение верности, клятвы. Этот внутренний стопор не мог сломать ни один наркотик.
– Нет.
– Что – нет?
– Я не назову его.
«Ангел» ничего не понимал. Он отдавал себе отчет в том, что русский был сильной личностью и мог скрывать свои убеждения, но прямого отказа отвечать на вопрос он не ожидал. Он даже взял в руки шприц и повертел его в руках… Впервые «сыворотка правды» не сработала. Впервые напичканный химией подопытный буквально