type="note">[7]
Тень отца продолжала над ней висеть. Она бежала от неё в Индию, в США, в публичное отречение, в новое замужество и новую смену фамилии, в Англию, в Москву, в Грузию, снова в США – тень повсюду следовала за ней и не отпускала до самого последнего дня. Незаслуженно отверженная, непонятая и непрощённая внуками и детьми, Светлана Сталина-Аллилуева-Питерс, самый первый общественно-значимый политический диссидент (хотя к этой роли она никогда не стремилась) и самый известный невозвращенец. Кагэбисты сумели втоптать в грязь её имя и личную жизнь, но не смогли очернить её первые две книги, ставшими мировыми бестселлерами и настольными для историков, изучающих сталинскую эпоху.
О себе она говорила после опубликования первых двух книг: «Я – писательница», так и писала в анкетах, заполняя графу «род деятельности». А за ней или рядом с ней – её великолепные мужчины: сценарист Алексей Каплер, писатель Андрей Синявский, поэт Давид Самойлов… друзья: Татьяна Тэсс, Фаина Раневская, Серго Берия, Марфа Пешкова, Степан Микоян… Осталось добавить перед началом повествования: она сидела за одним обеденным столом с Черчиллем, девочкой её носили на руках Орджоникидзе, Бухарин, Берия, Ворошилов… и, конечно же, отец, безумно её любивший…
Жизнь первая
Детство и девичество
Дачу в Зубатове, где в летние месяцы проходило детство Светланы, следовало бы переименовать в Царское Село.
Её детство делится на две неравные части, ДО и ПОСЛЕ похорон матери, с удивительно добрыми и нежными воспоминаниями о маме, которой она отдала столько тепла, сколько не получила сама. Светлана всему нашла оправдание, всем её поступкам, и простила ей всё: и сдержанность чувств, и скупые слова, и бесконечные упрёки и выговоры, и отсутствие нежности, и физические наказания, простила даже то, что та никогда не целовала её и не оставила в памяти ни одного ласкового слова. Всё простила и любила, потому что хотела, чтобы и её любили, искренне, не как дочь товарища Сталина, а как обычного человека, не претендующего на публичность. Судьба распорядилась иначе, и самое страшное наказание, которому она незаслуженно подверглась, получено от детей и внуков – ОТСУТСТВИЕ ЛЮБВИ.
…Я плачу иногда (сильному мужчине, которым себя считаю, умеющему сжать зубы и идти до конца, признаться в этом стыдно), когда окунаюсь в прошлое, вдумываясь в слова песни «прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко», которые слышу по-своему. Они звучат как молитва и беспощадно жестоко, безжалостно жестоко для Светланы Сталиной-Аллилуевой.
Из попытки тридцатисемилетней Светланы рассказать о счастливом детстве, созданной мамой, Надеждой Аллилуевой:
«Да, представь себе, милый мой друг, что у нас был некогда совсем иной дом – весёлый, солнечный, полный детских голосов, весёлых радушных людей, полный жизни. В том доме хозяйствовала моя мама. Она создала тот дом, он был ею полон, и отец был в нём не бог, не “культ”, а просто обыкновенный отец семейства»[8].
Ей так казалось,