он очень тщательно, всегда основываясь на подлинной жизни.
С детства картинные галереи заменяли ему живые образы, он обожал бродить среди толпы незнакомых людей и внимательно вглядываться в лица, запечатлевая их в памяти, словно на холсте.
Столь же важно ему было в работе над очередной картиной видеть перед глазами не только изображаемого человека, но и малейшую деталь гардероба, утвари, комнаты, в которой происходит действие. Об этой потребности Федотова впоследствии ходили легенды.
Одна из них гласит: «Однажды друг застал Федотова за столом с бокалом шампанского в руке.
– Что за роскошество! – удивился тот, зная, как беден художник.
– Уничтожаю натурщиков! – объяснил Федотов, указывая вилкой на скелетики от съеденных селедок, после чего налил и другу шампанского».
Сделав подлинную реальность первоосновой своих творений, художник порой очень долго не мог приступить к работе, мучаясь поисками натуры.
Трудно представить, сколько времени, сил потратил художник, работая над заветной картиной своей «Сватовство майора». Картина впоследствии имела такой успех на выставке, что принесла Федотову звание академика. Хорошо знаком сюжет и нашим современникам: уверенный в себе разорившийся майор, решивший выгодной женитьбой поправить свои дела, терпеливо наблюдает за спешными сборами невесты.
Не каждый, конечно, захочет служить натурой для такого героя картины. Увидят на выставке картину – еще, чего доброго, молва пойдет, что это ты давеча женился, на хорошее приданое позарившись. Но один офицер, знакомый Федотова, таких домыслов не побоялся и сам предложил художнику воспользоваться его наружностью в новой работе. Однако этого было мало. Ведь художник писал не портрет, а большую картину со множеством деталей. Сохранились свидетельства современника: «Федотову прежде всего понадобился образец комнаты, приличной сюжету картины. Под разными предлогами он входил во многие купеческие дома, придумывал, высматривал и оставался недовольным. Там хороши были стены, но аксессуары с ними не ладили; там годилась обстановка, но комната была слишком светла и велика. Один раз, проходя около какого-то русского трактира, художник приметил сквозь окна главной комнаты люстру с закопченными стеклышками, которая “так и лезла сама в его картину”.
Тотчас же зашел он в таверну и с неописанным удовольствием нашел то, чего искал так долго. Стены, вымазанные желто-бурою краскою, картины самой наивной отделки, потолок, изукрашенный расписными пукетами, пожелтевшие двери – все это совершенно согласовалось с идеалом, столько дней носившимся в воображении Федотова. На Толкучем и на Андреевском рынках наш живописец высмотрел несколько старух и сидельцев и нанял за сходную цену. Платья, мебель и мелкие вещи были взяты у приятелей, а предметы такого же рода, слишком старые и загрязненные, выбирались из лавок или рестораций».
Очень долго искал Федотов натуру для изображения купца, зажиточного