кивнул в темноте Илияш, – и сам княжий венец… Тот самый, четырехзубый… Тоже ловушка. Для самозванцев. Законнейшие из законных наследники – и те дрожали, впервые касаясь его…
– Я бы не дрожал, – проронил Станко сквозь зубы.
В темноте не было видно лица Илияша, однако послышался, кажется, смешок:
– Ты храбрец, как известно… Твоя мать… честнейшая из женщин… А если тот негодяй, что надругался из ней, обманул… ее? Может, он назвался князем Лиго просто из хвастовства, глумясь?
Станко заскрипел зубами. У него не было сил спорить.
Во мраке вокруг сновали белесые призраки, то приближались, то отдалялись звуки боя, победные крики, стоны раненых, хрипы умирающих, мольбы о пощаде.
– А зачем? – спросил Станко шепотом. – Зачем? За что они бились? Им так важен был этот проклятый замок? Этот венец… Их награда – смерть… Все получили сполна… Так за что же?
Илияш прерывисто вздохнул:
– Ты… благостный. Знаешь такое слово? Человеколюбивый мальчик. Отца вот идешь убивать, но жестокости этого мира, конечно, тебя возмущают. Обижают даже. Ты любитель искусства – искусства драки, причем с малых лет, и превыше всего ценишь кулаки свои дубовые да умение обращаться с оружием… И что же? Что так задевает тебя в этих старых кровавых историях?
Призраки не унимались до самого утра, и до самого утра Станко молчал.
На другой день они впервые увидели замок. Илияш, взобравшийся на очередной скалистый выступ, вдруг радостно вскрикнул и выбросил вперед руку; подоспевший Станко приложил ладонь к глазам. На горизонте, за зубчатой кромкой леса маячила, полускрытая туманом, одинокая башенка.
Станко смотрел долго. Ему виделось то, чего и разглядеть-то нельзя было – ленты флагов на ветру, стражники с копьями, чье-то бледное длинное лицо в прорези бойницы…
Рука Станко привычно скользнула к рукояти меча. Скоро. Уже скоро. Он идет, и князь Лиго, колдун, наверняка чует его приближение. Пускай. Он идет, и ничто в мире теперь не может его остановить…
– Ну, – хрипло окликнул спутника Илияш.
Вечером пошел дождь – мелкий, промозглый, пробирающий до костей. Костер упорно не желал гореть – напрасно Илияш ползал вокруг него на коленях и уговаривал, как ребенка, бормоча ласковые слова, чуть ли не целуя. Станко сидел, обхватив колени руками, тихо покачиваясь из стороны в сторону, и мечтал о молоке.
Старый наемник Чаба смеялся над его любовью к молоку – настоящий мужчина должен пить пиво, а если богатый – вино… Станко не теленок, чтобы сосать корову… А Станко тайком от Чабы бегал к молочнице, за медную монетку она наливала почти ведерко… А мать не любила молочницу, в раннем детстве Станко твердо знал, что все молочницы мошенничают и разбавляют молоко чуть ли не вдвое… Он думал так до тех пор, пока мать не послала его, подросшего, за молоком, он шел через все село с пустым ведерком, затравленно оглядываясь – не встретить бы обидчиков… Он постучал к молочнице, боясь ее и презирая, но та встретила его радушно, и, ожидая во дворе, Станко видел, как, облачась в чистый передник, толстуха принялась доить задумчивую рыжую корову, как