за дары тебя благодарю и принимаю их, но пора же тебе, Федор, теперь мне и долг отдать.
Федор сильно смутился, но отвечал другу:
– Правда, Абрам. Я затем и пришел, чтобы поднести тебе сначала мои дары в честь, а теперь пойдем со мною на мой корабль, раскроем все, что я имею, сочтем и поделим все поровну надвое: половину мне, а половину – тебе.
Абрам усмехнулся и говорит:
– Нет, Федор, я тебя искушал шуткою, чтобы видеть: не опалишься ли ты на меня и не скажешь ли мне укоризны за мое жидовство. Вижу, однако, что ты воистину кроток, как твой Учитель, Иисус Галилейский. Я от тебя через корабельщиков весь свой долг и проценты получил, и мне больше ничего от тебя не следует. Вот возьми свою должную грамоту. Но скажи мне только на милость, как ты это так послал мне столь значительные деньги без всякого следа?
– А видишь, – отвечал Федор, – я ужасался моего несчастия на обратный путь и лучше хотел два раза тебе заплатить, чем еще один раз остаться неисправным за порукой имени моего Спасителя.
Абрам обнял и расцеловал Федора.
– Да, – говорит, – ты Его истинно любишь и прославляешь. Умножь Бог на свете людей, тебе равных и подобных.
– Да умножь Бог и таких, как ты, Абрам, – отвечал Федор и сказал, что он желает построить из своего богатства такой дом, где бы был приют и харчи всем бедным детям всех вер без различия, чтобы они с детства друг с другом свыкались, а не разделялись.
Абрам очень обрадовался.
– Хорошо, – говорит, – и я свой процент не беру, а отдаю на этот дом. Пусть дети живут без разбору, как мы с тобою жили в детстве нашем. И пусть будет это дружбе нашей на старости поминанье.
И сделали так: построили дом и назвали его селением ближних. И приходя туда, оба одною радостью радовались и, одною равною заботой о ближних заботясь, мнили, яко единую и согласную службу приносят всех сотворившему Богу.
Повесть эта не есть баснословие, измышленное досугом писателя. Это есть истинная история, в древние годы действительно бывшая и в давние же годы писанная рукой современного богочтителя и человеколюбца. Ныне она от старых записей взята и в новом изложении подается для возможного удовольствия друзей мира и человеколюбия, оскорбляемых нестерпимым дыханием братоненавидения и злопомнения.
1886 г.
Скоморох Памфалон
Слабость велика, сила ничтожна.
Когда человек родится, он слаб и гибок;
когда он умирает, он крепок и черств.
Когда дерево произрастает, оно гибко и нежно,
и когда оно сухо и жестко, оно умирает.
Черствость и сила – спутники смерти.
Гибкость и слабость выражают свежесть бытия.
Поэтому, что отвердело, то не победит.
Глава первая
В царствование императора Феодосия Великого жил в Константинополе один знатный человек, «патрикий и епарх», по имени Ермий. Он был богат, благороден и знатен; имел прямой и честный характер; любил правду и ненавидел притворство, а это