Он был легок на слезы – и знал за собой этот грех.
Раздевалка опустела; Женька сидел, прижав к животу мяч. Смотрел в покрытый рваным линолеумом пол.
Все мальчишки давно переоделись – Женьки не было видно.
Дима ждал, покусывая травинку. Повернуться и уехать сейчас было глупо. Означало признать поражение. В конце концов, может быть, Женька и не заметил его…
Если бы не заметил – вышел бы вместе со всеми.
Дима смотрел, как пацаны прощаются – надолго, до завтра. Как несколько парней рассаживаются по великолепным машинам – юных футболистов ожидают два «Мерседеса» и джип. Как прочие, помахав рукой, отправляются к троллейбусной остановке пешком.
Шикарные авто отъехали, оставив Димин «Жигуль» в одиночестве.
Да где же он, в конце концов?!
Будто почуяв скорый конец Диминого терпения, приоткрылась дверь. Вышли двое – маленький Женька и его огромная динамовская сумка.
– Эй, мистер Ребров!
В Диминой веселости была изрядная толика фальши.
Сын посмотрел на него, как на чужого. Нехотя, чуть прихрамывая, подошел.
– Женька, ты чего? Нога болит?
– Ты сказал? – враждебно спросил сын.
– Что? – растерялся Дима.
– Ты сказал Олегу Васильевичу… про Америку?
– Нет, – Дима удивился, как такое могло прийти Женьке в голову. – Я поздоровался… и спросил, как у тебя дела.
Женька помолчал; лицо его чуть просветлело, но враждебность не исчезла до конца:
– Зачем приехал?
– Подвезти тебя, – терпеливо сказал Дима. – Я как раз был рядышком, и решил тебя подвезти.
Женька перевел взгляд с отца на «Жигуль» и обратно.
– Тогда бы хоть машину помыл…
– Что?
– Машина грязная.
Дима смотрел на сына, пытаясь понять, издевается он, провоцирует – либо просто говорит первое, что пришло на ум.
– Помоем, – сказал он через силу. – Ну, садись…
– Обойдусь.
И, закинув на плечо свою огромную сумку, Женька пошел прочь по дороге – один. Всем своим видом показывая, что лучше ходить пешком, чем путешествовать в облепленной грязью развалюхе.
Наспех сделав математику, он поставил в видик кассету с лучшими голами столетия – то была его гордость, его коллекция. Уселся в кресло, положил на колени учебник истории; нажал на «Play».
…Его величество гол – квинтэссенция игры. Его величество гол – момент экстаза; гол – красота и поэтика любимой игры. Гол – мгновение, ради которого миллионы людей забывают о своих заботах, гол – это восторг и траур, в зависимости от того, чьи ворота поражены. Женька собирал голы по разным передачам, переписывал у ребят; тут были и старые голы в черно-белой записи, и новые, последние, в цвете, с повторами и рапидом… Из классики – великолепные голы «с ходу» короля футбола Пеле, потрясающие финты Гарринчи, заканчивающиеся отчаянием вратаря… А вот Бышовец с лету, через себя «ножницами» забивает в девятку в далекой Мексике – недаром ему там поставлен памятник