стану разблокировать ее память, если в этом не будет крайней нужды. А точнее, если Мастер не отдаст мне прямой приказ, который Дитя не может не исполнить. Пусть одна смертная девочка проживет одну нормальную короткую жизнь. Проблема всех изломанных людей не в том, что они пережили что-то страшное, а в том, что не могут этого забыть. Выходит, только моя способность может дать смертному второй шанс – что бы я с ним не сделал, могу удалить это из его воспоминаний, причем только один эпизод или короткий отрывок памяти, поэтому его характер и психика не пострадают. Ну, значит, если вдруг соберусь стать извращенцем, то у меня есть полное моральное оправдание. Жаль, что пока такой потребности не испытываю… Но дайте мне еще лет сто.
Я не мог всерьез осуждать ее «папашу», потому что наши творят со смертными вещи и похуже. Но отчего-то испытывал благодарность к тому, кто это прекратил. Но зачем он стер ей всю память? Новичок? Несанкционированный? Если ему была так дорога эта девчушка, что он решил вмешаться, то где он сейчас?
И снова возникло ощущение, что ее улыбка мне смутно знакома. Что-то давно забытое, а значит, не слишком важное. Как будто какой-то отголосок из раннего детства – только чувство, но никаких событий. А может, мне тоже стерли память? Я рассмеялся. Это было бы иронично! Но дело в том, что мой дар позволяет и разблокировать воспоминания, так что со мной такой номер бы не прошел. Мы с Анитой после Ритуала вдоль и поперек изучили, на что я способен.
Разблокировка – процесс гораздо более медленный и кропотливый, чем стирание.
Его зовут Пол, а в России он звался Павлом, и вот уже две недели мы с ним – самые близкие друзья. Я раньше не был знаком с ним, но увидев тут, в темном подвале впервые, сразу почувствовал неприязнь. Если мне удастся полностью привести его в норму, то товарища отпустят снова на вольные хлеба – к другим детям и их мамочкам. И так будет продолжаться до тех пор, пока он не попадется на глаза какому-нибудь охотнику. Скорее всего, этого никогда не случится. В последнем случае произошло нечто, вышедшее за рамки, и только поэтому ситуация стала достоянием общественности. Моя к нему антипатия была полностью иррациональна, она вытекала только из такой же иррациональной симпатии к его жертве. Может, именно поэтому я не спешил? И я мог бы быстро снять блок, но, вероятнее всего, Павлуша – мой закадычный враг – тут же окончательно бы спятил. Таким образом я бы избавился от незадачливого коллеги по цеху, но тем самым поставил бы под сомнение собственную компетенцию. Я еще не решил, чего хочу сам.
Удивительно было вот что – память его была стерта как-то беспорядочно. Почему у него остались отголоски воспоминаний о Насте, но ничего больше? Я бы сказал, что этот блок поставили… эмоционально, в каком-то порыве. Потому что логики проследить я не мог. Если бы этим занимался я, то в первую очередь, удалил бы то, что связано с девочкой, чтобы он больше не причинил ей вреда. Ну или полностью все, если желание отомстить было бы непреодолимым.
Прощупав некоторые эпизоды его