ящика тоже.
Настрою гитару
По гудкам телефона –
Ты в кресло с ногами
Скорей забирайся.
Настрою гитару
По гудкам телефона
И песню сыграю.
Конечно, ты влюбишься.
VII
Одни говорят – Сегодня в шесть конец света.
Другие просто депрессивны в доску,
Третьи терпят любовь за то, что она без ответа –
Но каждый из них зарежет, если только тронуть
пальцем его тоску…
«Тяжелый рок»
Восемь суток на тракторе по снежной степи…
Красота никогда не давалась легко.
«Нога судьбы»
С.Я. просыпается
Ножки пошли вниз, тельце пошло вверх… Бррык! – заспанный злой гномик кое-как уселся на 2-м ярусе, потирая кулачками заспанные злые глазки на сморщенном старческом личике. «Ой, а кто это такое просыпается, ой, а чьи это глазки открываются?» – спела бы ему мосластая Кристина Орбакайте49.
– Трясет еще, бля… Не свалиться бы… – думает С.Я. и кое-как, как юнга с первого бодуна, замедленно лезет вниз по узкой металлической мачте.
Ноги в сланцы вдел, посидел, покурить сходил, не забыв обдать презрением ту, в белых шортах.
– Иль пожрать, что ли? – лениво думает С.Я.
В поезде уже включили свет. Бабы целлюлитные уже не гомонят – просто тихо пьют и горестно шепчутся пьяными голосами. Эту шалаву уже «ненадолго», что-то типа «рыбок посмотреть», отпросил в «роту» себе подобных, громко квартирующую в соседнем вагоне, громко, быстро и по-военному обаятельно посмеявшись с очень либеральными после полторашки везомого домой южного вина родителями, какой-то атлетический курсант. Мужики и молодые мужики в штанах «Adibas» уже похрапывают на полках, свисая босыми ступнями в проход. (С.Я. еще очень старался, когда в тамбур ходил, при неожиданном качке не впечататься ухом аккуратненько вот в такую вот ступню.)
Итак, все по-человечески спят, только у С.Я., как всегда, «вторая смена» – некстатийная ситуативная бессонница. Сова, б…, х…ева. Мучайся теперь в мороке всю ночь.
Серафим. «Дополнительный 38-й»
Может быть, Серафим и не помнит, но, по-моему, проснулся он на следующий день очень рано. Дело в том, что ему срочно надо было попасть к врачу. У него были серьезные проблемы со спиной, а врач-то был такой, серьезный… Да и родительских денег в этого эскулапа было вбухано хорошо… В общем, Серафим встал рано и, по ходу дела, Сашку потащил за собой (насколько это было возможно :-)).
Серафим до сих пор помнит, что Саша была в белых штанах. (Так же, как и цепочку на шее, Серафим больше ни разу не видел на Саше этих гопаревских штанов.) И все же она пошла за ним. Серафим потом подумывал, что для среднестатистической девушки этот подвиг был равен мозгоебству Александра Матросова: все-таки в белых штанах – и по полю в росе…
Ранним, свежим и чистым утром деревня Гамбург еще спала. Серафим решительно зашагал из дому, а Саша еле поспевала за ним. В этом своем пешем походе они чем-то напоминали Винни-Пуха и Пятачка. И столь же решительно, на ходу, Серафим делал Саше официальное заявление,