обо мне…» промелькнуло у него в голове. Он попытался сдерживаться, но только ``сбился с настроя`` и виновато взглянул на женщину в его объятиях. «Ой, позорище-то какое…»
– И как, Хозяйка выдерживала такие скачки? – хихикнула Франсин, делая вид, что не заметила ``осечки``.
– Ну, как ты видела – не так долго! – Рассмеявшись, он лёг рядышком с ней. – Девочка моя милая…
Они продолжали нежно ласкать друг друга. Их прошлое таяло, растворялось и исчезало, и будущее уже не казалось ни мрачным ни безнадёжным.
«Мы можем быть счастливы. И мы будем!» была общая мысль.
* * * * *
За что Валентина Макаровна по-настоящему была благодарна Глебу – он не только провёл в дом воду, но и установил санузел. Хотя в ванну залезть она так и не решилась, туалет, сменивший привычное ``зимнее ведро``, ей очень понравился.
В середине ночи, возращаясь к себе в спальню, она услышала характерную возню на печке.
Молодая женщина постанывала и хихикала, Глеб приговаривал что-то ласковое, на незнакомом Валентине Макаровне языке, но имя ``Люси`` она не могла не понять.
Они заметили её и притихли, как шаловливые мышата, а бабка, делая вид, что не слышала ничего, прошла к себе, легла под бок к Олегу Петровичу и ласково погладила его.
– Чё ты, мать? – пробормотал он сквозь сон.
– Да так, спи давай, – шепнула она, улыбаясь воспоминаниям.
* * * * *
За завтраком Глеб и Франсин, хихикая, переглядывались время-от-времени, словно нахулиганившие подростки. Рон понимающе ухмылялся в усы, а Валентина Макаровна притворялась, что улыбается из-за забавного поведения Энн.
– Уж отъедайся напоследок! – приговаривала бабка умилённо. – А то дома опять голодом сидеть будешь…
– Хотя сегодня, по-хорошему, поститься б надо, – Валентина Макаровна объяснила, ни к кому конкретно не обращаясь. – Накануне Рождества-то…
– А мы уже отметили Рождество… – машинально отозвалась Франсин.
Это прозвучало очень двусмысленно – она сама почувствовала, и щёки её вспыхнули. Бабка фыркнула, прикрыв рот ладонью.
«Надо же, Глеб краснеть умеет!» удивилась Франсин, глядя на Орлова-младшего, сидящего напротив.
– У нас же 25-ого декабря празднуют, – уточнил Рон спокойным голосом.
– Никак остаться не можете? – грустно поинтересовалась Валентина Макаровна.
– Мне до первой звезды надо смотаться. – Рон хмыкнул.
Тут уже все перестали улыбаться.
– А, так ты ж из той же… – начал Олег Петрович. Он не смог подобрать подходящее слово.
– Похуже, – отозвался Рон холодно.
– Я пойду Огонька проверю, – Орлов-старший поднялся, отводя глаза, а Глеб сидел, набычившись, уткнувшись в тарелку.
– А ты дома будешь такую кашу есть? – Франсин старалась вернуть разговор в нормальное русло.
– Такую кашу всё равно никогда не сготовишь, – грустно ответил он, запихивая в рот очередную ложку.
– Дитятко