пожалуйста. Что-нибудь еще? – ехидно полюбопытствовал спаситель.
– Нет! – мотнула я головой, но после передумала и кивнула: – Да! Можно воспользоваться вашим окном?
Незнакомец снова вскинул бровь, но ответил:
– Если это вам так необходимо…
Наверное, он что-то еще хотел добавить, но главное я услышала и дальше тратить время была не намерена.
– Спасибо! – перебила я его уже во второй раз, тут же развернулась и свесилась в открытое окно. – Тарим! Тарим, где ты там?
– Тут я, – откликнулся мой старый друг, пристроив лестницу как раз на два окна левее. – А ты…
– Потом. Сюда ее тащи!
Тарим благо вопросов более задавать не стал, и через пару мгновений лестница уже упиралась в окно комнаты чужака.
– Еще раз спасибо! – решила я быть вежливой, вылезая в окно. – Если вам когда-нибудь понадобится моя помощь – не стесняйтесь.
– Непременно! – как-то задумчиво и ошарашенно пробормотал мужчина, даже не сдвинувшись с места.
Но я уже не слушала, быстро спускаясь по приставной лестнице – вниз, к свободе, и подальше от лорда Шерринга.
– Куда теперь? – спросил Тарим, едва я спрыгнула с последней ступеньки на землю.
Я втянула стылый весенний, с дымком и запахом конского навоза воздух свободы и честно призналась:
– Пока не знаю, но здесь оставаться точно не хочу!
И мы, не сговариваясь, сорвались на бег.
Через полчаса, миновав всю деревню перебежками, дабы никому на глаза не попасться, мы с Таримом сидели в доме кузнеца и уминали мясную похлебку и свежий пирог с щавелем и яйцом. Никто во всем мире не готовил этот пирог лучше, чем тетка Шарина. И это было чуть не единственное за последние три недели, что меня действительно порадовало.
Невысокая черноволосая женщина с добрыми карими глазами сидела напротив нас, оголодавших и довольных собой, и смотрела на меня, как на приговоренную к смерти.
И я уже откровенно побаивалась – как бы не подавиться пирогом. И, наверное, отложила бы его от греха подальше, если б не была настолько голодна. Тьма, я такого голода не чувствовала никогда. А еще такой непонятной слабости. У меня здоровье лошадиное всегда было. А тут и голова кружится – не сильно, но раздражающе, и руки дрожат… Это все от пережитого страха. Точно!
– О-ох! – вздыхала старая материна подруга и моя нареченная мать, но не решалась начать мучительную беседу о планах на будущее одной недоведьмы.
Зато Торэм церемониться не стал.
– Что ты себе думаешь, Ришка?! – спросил брат моего лучшего друга. – Куда теперь подашься? И что будешь делать?
Я лучезарно улыбнулась присевшему рядом с матерью парню.
Вообще, сыновья кузнеца были как небо и земля. Тарим, здоровяк и добряк, пошел в отца – огромный и грозный на первый взгляд, на деле был самым добрым и безобидным человеком во всей округе. А Торэм – маленький, щуплый и противный. И если мелкий он в мать, то противный точно в свою бабку. К той даже воробьи во двор не залетают. Зато Торэм никогда не лукавил и умел задавать неудобные