плачь скрипки походил на девичье рыдание, доносящееся над заросшей бурьяном могилой возлюбленного неизвестного поэта, потому, страдающий юноша, настроенный на благообразную взаимность со стороны возлюбленной, заключал в себе стремительную надежду, отчего более склонялся к альту, к той золотой середине между скрипкой и виолончелью. Но учительница музыки не хотела приобщать его к сему сложному и тяжелому по весу музыкальному инструменту. “Ты пока что слишком мал для альта” – неуступной говорливостью твердила она, а он, в свою очередь, жадно бросал тусклый заостренный взгляд с мерцающим алмазным блеском гениальности на недосягаемый предмет своего творческого порыва. К сожалению, выбор музыкального инструмента не представился ему так скоро, как хотелось бы его упрямой экспрессивно-экзальтированной душе творца. Посему Мирослав по-прежнему упражнялся в создании музыки только на скрипке, изрядно ворочая в гробах всевозможных композиторов.
Известно, что юное тело и юная душа молодого человека, обладают более быстрой регенерацией, нежели чем у взрослого человека. Будучи юным, Мирослав сносил безропотно все потаенные обиды и нескрываемые укоры судьбы с изрядной отстраненностью сил. Ибо выплеск своего таланта перед одухотворенной Марией, ещё не был им произведен на свет земной.
Но вот миновали многие месяцы непрестанного обучения. И именно в этот день Мирослав с непредвиденной готовностью трубадура готов был в сию же минуту покорить девичье покорнейшее сердце, овладев лишь одним монотонным лирическим мелизмом.
Сегодня он оделся в чистое белое белье, приобрел и натянул на себя пепельного цвета брюки и облачился в заштопанный в трех местах сюртук. Он дочерна начистил свои ботинки, так что в них можно было увидеть свое некрасивое отражение. Расчесал свои курчавые волосы на две равноправные стороны, и, в общем, стался весьма презентабельным молодым господином. Уложив скрипку в продолговатый черный футляр, Мирослав немедля помчался прямиком к дому Марии, испытывая на ходу легкое головокружение и поддернутое нетерпение. Девушка жила неподалеку, её квартира располагалась на третьем этаже трехэтажного дома. Он достоверно узнал этот неопровержимый маршрут у чересчур откровенной доверчивой учительницы музыки, посему он часто приходил поглядеть в часы отдыха и заживления сердечных ран на то, как в сумраке зажигается окно маленькой комнаты девушки, где он никогда не был и даже не мечтал побывать. По дороге Мирослав никого из знакомых не повстречал, значит, не были слышны лишние расспросы по поводу его внезапной прогулки, впрочем, поддержки в этот миг ему нахватало. Отчего Мирослав явственно волновался перед главным выступлением в своей жизни, ведь серенада это дело нешуточное, дело грандиозное, полномасштабно жизненное.
Испытав высокомерное возбуждение духа, он только сильнее разволновался, когда увидел заветный балкончик Марии. Чувствуя нарастающее биение томящегося в избытке чувств, практически