появляется потребность в песнях, как в еде, когда голодные?
– Почему потребность?
– Сам посмотри, как только выезжаем, так сразу начинаем песни орать.
– Так ты вот действительно песни орёшь, а я пою с удовольствием, думаю, и другие наслаждаются!
– Ты меня не понял. Я не про то. Меня именно это и удивляет, что поём с удовольствием. Даже я, хоть и мелодии не запоминаю, и вообще петь не люблю, а в толпе, наверно, заражаюсь от всех, как чахоткой, но тоже пою с удовольствием. Даже злюсь на тех, которые слов песен не запоминают. Я хоть мелодию не угадываю, так слова почти всех песен запоминаю от начала и до конца.
– А чё тогда пристаёшь?
– Хочу понять, почему поют люди всегда в пути? Помню, ещё совсем пацаном был, тоже удивлялся, почему бабы и мужики, когда ехали на конях и на волах в поля, всегда пели. Ладно бы только когда утром, на работу. Так ведь и с работы едут все уставшие, а всё равно поют.
– Не знаю, может потому, что наше село чумацким раньше считалось. От чумаков привычку и переняли. Ведь те, говорят, на волах за солью ездили, по месяцу, а то и больше туда, да потом столько же и обратно. Представляешь, воловьим шагом на тысячу километров? Вот и пели всю дорогу от скуки. А теперь и мы этой привычкой, как ты говоришь, заразились.
– Не-е-е! Не похоже. Здесь из хохлов только те, которые из нашего класса в техникум поступили. Остальные ведь русские или евреи с Высокого, или детдомовские. Их прадеды не были же чумаками. А поют все, как заведённые.
– Может, у людей при движении какой-то аппетит появляется песенный.
– Наверно, так и есть. Гитару, гармошку или балалайку сидя слушают или отплясывают под них. А при поездке обязательно этот, как ты сказал, песенный аппетит появляется.
– Вот и разобрались. Не отвлекай меня больше. Сам петь не любишь и другим мешаешь! – сердито закончил наш разговор Федька.
Когда ехали в тракторных тележках, пели в основном песни патриотические и народные, потому что преподаватель тоже ехал с нами.
А когда на автомашинах и преподаватель сидел в кабине грузовика, заводивших народную или патриотическую песню обычно какой-нибудь парень громко перебивал частушкой или словами блатной песни. Петь блатное преподаватели и всяческие начальники считали неприличным и не подобающим советской молодёжи. Ну а в нашем представлении причастность к таким творениям давала ощущение свободы, избавления от опеки. А то, что мы правильно понимали смысл намёков и недоговоренностей, порой встречающихся в таких песнях, вызывало уверенность в собственной смышлёности. Некоторые при этом даже переусердствовали, пытаясь внести свои коррективы в то, о чём другие пели не задумываясь.
Толик Тимофеев, пристал ко мне:
– Послушай, Жень, неправильно наши поют: «Ты, чувак, давай ответ, есть чувихи или нет? И чувак даёт ответ – чувы есть, а клёва нет!» Получается бессмыслица