о камни, скрытые в грязи. Иногда он попадал ногами в лужу, грязная вода брызгала в разные стороны, и он скользил по ней вперед, припадая коленом в грязь. Каждый раз он неизменно поднимался, и продолжал бежать вперед, задыхаясь словно от астмы. Перед ним двигался вперед отряд солдат, опережая всего на десяток метров. Один из бойцов тащил за волосы обнаженную девушку прямо по грязи. Ее рыдания и всхлипы тонули в безудержном смехе зверей, по ошибке сделанными людьми. Участь ее наверное была решена, и одна должна была стать одной из несчастных, которых городская банда отправляет на утеху в другие города или, того хуже, в военные части НКА. Такие девушки не доживали и двух месяцев после своей «вписки» в новое место. Побои, психологические издевательства, насилие – все это было в ходу в их отношении. Обычно забирали в такие места самых привлекательных узниц лагерей ЦСО, но зачастую не гнушались и схватить любую понравившуюся девушку из маленькой деревни, которые сотнями разбросаны по Конфедерации. Так было и в этот раз. Безутешный дед, потерявший в недавней стычке с армией Восточной Гегемонии сына и внука, пытался сохранить жизнь хотя бы внучке, умоляя палачей взять его на самые трудные работы, но оставить ее в деревне. Неизвестные без опознавательных знаков были жестоки, и, смеясь, на глазах у рыдавшего деда, поволокли из дома за волосы его рыдающую же внучку. Дед бросился бежать за ними, но старые кости не слушались его. Поддавшись эмоциям в самом начале, он потерял несколько драгоценных минут, пытаясь справиться с рыданиями, и нахлынувшим чувством уныния. Солдаты успели уйти примерно на сто метров, но даже это расстояние сократить было не под силу, мешала грязь и вода, столь характерная для их деревенской болотистой местности. Сейчас он проклинал ее, хотя раньше все жители думали, что когда-нибудь эта грязь спасет их от массового наступления. Но теперь, в ситуации реального бессилия, она лишь мешала догонять настолько нежданно пришедшую беду. Нередко человек, окружающий себя грязью, думает что защищен от беды. Но стоит ей придти к нему на порог, становится понятно, что она лишь мешает бороться, или хотя бы подняться с колен. До ушей старика донесся душераздирающий крик:
– Дедушка Святич!
Дед бессильно упал в грязь, споткнувшись об очередную мокрую кочку. Он видел, своими заплаканными и залитыми начавшимся дождем глазами, как его любимую Марыську, словно скот, запихнули в транспорт. ТСП уехал в неизвестном направлении, унося с собой все надежды старика. Он поднялся из последних сил, и, шатаясь от нервного потрясения, побрел в сторону своей полуразваленной хижины.
– Старик? – голос Арсения ворвался в воспоминания бездомного словно вихрь, и заставил опомниться. Они сидели все также у забора, только парень успел развести костер, пока дед был без сознания.
– Вам резко стало плохо. Я решил развести костер и устроить лагерь. Прошло уже несколько часов. – Арсений сидел напротив старика, и штопал грубой нитью, найденной тут же, свой потрепанный