За моим языком не угнаться босиком,
– потёр руки Законников. Он открыл лежащую перед ним папочку и начал громко читать. – На основании закона Российской Федерации номер 146 о наследовании я, нотариус Законников, объявляю волю покойной Анастасии Мудрой, урождённой Головиной, изложенную ею письменно 30 февраля сего года в завещании, заверенном вашим покорным слугой.
Нотариус наклонил голову, как бы представляя себя, поднял её вновь, посмотрел на присутствующих и опять открыл рот, но сказать ничего не успел.
– А разве бывает 30 февраля? – перебила его Алёна. – Мы в школе такого не проходили!
– Ах, ребёнок, вы в школе много чего не проходили, – мудро заметил Законников. – Не стыдно не знать – стыдно не учиться. Теперь знай, что всё в жизни относительно, в том числе и 30 февраля.
– Что Вы нам голову морочите? Что относительно, куда относительно и относительно чего? – спросил, встрепенувшись, Николай. – Мы здесь не на уроке физики, а в государственном учреждении. Пожалуйста, объясняйтесь попонятнее, я Вас просил.
– Объясняю очень даже просто. Дата относительна относительно завещания. Раз завещание написано, оно должно быть подписано и заверено. Оно и было подписано и заверено. Вскоре после его подписания завещательница умерла, а нами было установлено, что она подписала завещание 30-м февраля – по ей одной понятным причинам. Оживить завещательницу, чтобы она проставила другую дату, мы не можем, но можем предложить вам отказаться от завещания в пользу государства, раз вас не устраивает дата подписания. Вот это и есть относительность, о которой вы меня спрашиваете.
С вашей стороны дата завещания положительна, потому что вам положено что-то получить. Со стороны закона дата завещания отрицательна, потому что он оказывается не при делах. Но если смотреть с другой стороны, то относительно закона дата всё же положительна, потому что по закону можно кое-что получить, а относительно вас – отрицательна, потому что вы остаётесь с большим носом. Теперь всё понятно?
– Д-а-а-а! – кисло, но дружно ответили Головины.
– Не было печали – так черти накачали, – добавил тихонько Николай Головин, но так, чтобы нотариус его не услышал.
– Отказываетесь от завещания в пользу государства?
– Не-е-ет! – хором откликнулись родители и дочь.
Убедившись в полном внимании семейства, нотариус продолжил:
– Тогда переходим к тексту. По завещанию умершей, её коллекция жемчуга, состоящая из двух тысяч пятисот одной жемчужины, переходит в собственность её снохи Марии с условием, что две тысячи из них она завещает впоследствии дочери Груше.
– А мне?! – вскрикнула Алёна. – Я тоже хочу жемчуг, почему все Грушке? Конечно, кому пироги да пышки, а кому желваки да шишки.
– А откуда у неё столько жемчуга? – удивился сын Николай. – Я никогда не видел, чтобы мать собирала драгоценности. И потом, откуда он здесь вообще взялся? Да и особых денег у матери не было. Ну дела…
– Товарищи Головины, – начал