ее режиссуру, чувствуя, как его желания сливаются с любовным томлением мадам Роси, умножают страсть.
– Вы божественны, вы сведете меня с ума! – тихо повторял Рон.
Не зная, что далее предпринять, ошеломленный от переживаний, он обнимал лежавшую в неге мадам Роси, плакал. Плакал по-настоящему, с дрожью, всхлипыванием, тихо и нежно шептал: «Ко мне так хорошо никто не относился! Я могу помереть от счастья…»
Весь мир кружился, плыл у него перед глазами и казался ему радужным, созданным только для него. И ничего, кроме счастья, радости вокруг не существовало.
– А теперь я расскажу тебе о своей первой любви, – загадочно произнесла мадам. – Но сначала несколько слов о значении поцелуя, с которого моя любовь и началась. Ранее я никогда, ни с кем не целовалась до того вечера, о котором пойдет речь. Мне казалось, поцелуй – обычный знак внимания между людьми. Только так я думала до тех пор, пока первый поцелуй не перевернул мой замкнутый мир… Был вечер выпускников летного училища в городе Айдахо, где мы жили тогда с родителями. Мой отец служил капитаном военно-воздушных сил, все мои подруги были дети военных. А тут выпуск молодых летчиков! Мы, веселые, беззаботные, молодые гимназистки уже засматривались на летчиков. Ветер желаний, жажда неизведанного занесли нас на вечер. События складывались превосходно. Играл оркестр военно-воздушных сил. Мы сидели на гостевой половине, я чувствовала, как происходящее в зале захватывало меня, будило скрытые желания, мне хотелось летать, петь, плясать. Было беззаботно, легко, великолепно. Меня пригласил на танец молодой летчик. Я кружилась с лейтенантом, он бросал меня в такие виражи, па и дра-па-па, что я вертелась вокруг него, как пушинка, чувствовала его сильные руки, прониклась к нему
уважением от сознания того, что я слаба, беззащитна, а он сильный, здоровый сможет быть мне надеждой и опорой в жизни. Ни о любви, ни о поцелуях не мечтала. Мне было божественно-приятно. Кружилась голова, улетал куда-то потолок, мелькали лица, звезды на погонах молодых лейтенантов. Потом мы, захмелевшие от счастья, на миг остановились, летчик слегка приподнял меня за талию, поцеловал в губы, сказал: «Милая!» Этим поцелуем, ласковым словом он перевернул мою жизнь. Вкус поцелуя, смешанного с шампанским и запахом каких-то необычных мужских духов преследует меня всю жизнь. Я его не забуду никогда. Мы выбежали на улицу, где грохотали машины, гудел электровоз, но мы ничего не замечали,
стояли под деревом, целовались, целовались, почти не отрывая губ. Мишель, мой Мишель был большой мастер на поцелуи. После его поцелуев ходила без ума, была обессилена, обескуражена, обнажена. Я не могла ничего с собой поделать – мои губы тянулись к его губам. Нам хотелось целоваться без меры и приличия. Но, скажу тебе, Роня, то были особые поцелуи, каких я более ни от кого не принимала… Поцелуи желания, поцелуи любви, нараставшей страсти и – ничего больше! Казалось, мои чувства, желания вмещались в
наши поцелуи, так мне было хорошо, великолепно. Мишель выглядел красавцем. Чуть