этот период он стал выглядеть гораздо лучше. Если бы не белая просторная рубашка, наручники и полки, заваленные разными таблетками, отец вполне мог бы сойти за нормального человека.
– Ханна, – с горечью прошептал он, подняв на меня серебристые глаза, в которых я узнал себя. – Мне нужна моя Ханна. Мне нужен ты, Коул. Я хочу…
– Не смей! – опускаю веки, слегка сжимая кулаки под столом, который разделяет нас. – Не смей говорить о ней.
– Я… – глаза Уилла заблестели, и его руки, закованные в наручники, медленно поползли по направлению ко мне. – Вы – все, что мне когда-либо было нужно. Ты не можешь винить меня за то, что я такой.
– Я не виню тебя за это.
– Но ты боишься меня. И Ханна боялась, – сейчас он полностью отдает себе отчет в своих действиях. Он в сознании. Сейчас Уилл Стоунэм был просто моим отцом. Влюбленным мужем. Или все же нет…?
– Я не боюсь тебя, – усмехнулся, широко распахнув глаза.
– Где она? Где моя Ханна? Где она сейчас? – лихорадочным голосом произнес отец, сжимая свои пальцы.
– В безопасности. Там, где нет тебя, – наверное, не стоило этого говорить. Но молчать я был не в силах.
– Я изменюсь, я вылечусь, Коул. Только дай мне этот шанс. Я хочу вернутся домой… Я хочу, чтоб все было как прежде… Я, Ханна…
Я напрягся, замечая изменения в его глазах: зрачки расширились, взгляд торопливо забегал по комнате. Вены на шее вздулись так, будто внутри его тела пробуждалось вселенское зло.
– И наш маленький сын…Дрейк…помнишь? Как поживает Дрейк? Ты кормишь его, да? Отпусти меня. Забери домой, сын, забери…
Воспоминание о том, как отец хватает пса за шкирку и два счета перерезает Дрейку горло невозможно стереть из памяти.
Он даже не скулил – не успел, – лишь жалобно взвыл, перед тем как сделать последний вдох.
Я до сих пор помню реку крови и слезы, застилающие мой мир.
– Не будет. Ничего не вернуть, – я стараюсь стереть эту вспышку из прошлого, но не могу. – Тебе нельзя покидать это место.
Отец взревел, и его руки в наручниках безудержно заметались по столу.
– Все будет иначе! Иначе! Я исправлюсь! Я вылечусь! Забери меня отсюда! – Тут он накинул цепь от наручников на мою шею и резко притянул к себе.
– Ты убил Дрейка! Ты сделал так, чтобы мама ушла! – меня самого затрясло, цепь передавила шею. – Я не хочу быть таким, как ты! Я не такой!
Уилл расхохотался, обнажая свои зубы в зловещем оскале. От спокойного отца, каким он был еще пять минут назад, вновь не осталось и следа.
– Но ты такой, Коул! Такой…ты уже чувствуешь это, да? Чувствуешь, как тебе нравятся некоторые вещи? Чувствуешь, я знаю это!
– Нет! – я резко нажал на красную кнопку, хотя был уверен, что наши крики и так слышны по всей больнице.
– Я знаю Коул, знаю. Я вижу это в твоих глазах! Ты всегда был странным мальчиком, вспомни!
– Хватит! – руками хватаю цепь на своей шее, чтобы ослабить давление. В эту же минуту в комнату врывается несколько человек