поляки двинулись по лестнице наверх. Клод, уже без карабина – его отобрали – шёл сзади и уговаривал их уйти, но его не слушали.
– Чей это особняк? – властно спросил Лымарек.
– Княгини Шехонской, – ответил Пётр, семеня сбоку.
– О! Русская княгиня? Никогда не имел, ха-ха! Сейчас испробуем её на вкус. Где она?
Ахлестышев почувствовал, как у него выступил на спине холодный пот… Пьяные наглые поляки явно не собирались церемониться с обитателями дома.
– Она… больна и плохо себя чувствует. Не встаёт с постели.
– А и не нужно ей вставать, я привык делать это лёжа, – как-то особенно мерзко ухмыльнулся поручик. – А ты кто?
– Я друг дома.
– Русский?
– Да.
– Очень хорошо! Довольно вы, русские собаки, попили польской крови. Теперь ты и хозяйка ответите нам за всё.
– Но я не пил никакой крови, ни польской, ни чьей другой!
– Ты ещё будешь дерзить?!
Поручик, не останавливаясь, сильно ударил Ахлестышева по лицу. Саша кинулся было на выручку другу, но сразу три тесака упёрлись ему в грудь.
– Товарищ, спокойно! – крикнул Пётр. – Может, ещё обойдётся…
– Не обойдётся, – с угрозой сказал Лымарек. – Вы теперь мои пленники. И заплатите за все польские унижения. А привычки у меня такие… особенные. Графа де Сада не читал? Сейчас увидишь это в действии.
Поляк открыл одну за другой обе двери и без стука вошёл в комнату княгини. Та медленно поднялась с тахты, одёрнула на себе платье.
– Кто вы и что вам угодно?
Поручик нагло, в упор разглядывал Шехонскую, потом сказал:
– Совершенная красотка! Тем лучше. У меня есть в запасе несколько хороших приёмов…
Лицо у Ахлестышева горело, в висках стучали молотки, из разбитой губы лилась кровь. Что же делать, что же делать?! Сейчас начнётся… Он умрёт прежде, чем увидит, что эти животные сделают с Ольгой – но его смерть ей не поможет! Конец, всему конец…
– У вас богатый дом, княгиня. Вероятно, он так и ломится от драгоценностей?
– Всё, что у меня было, уже забрали. Те, кто пришёл раньше вас. Можете спросить вон у того мсьё.
– Да, мы уже лишили княгиню её украшений, – крикнул сзади Клод. – Господа, ну пошутили и хватит! Не надо запугивать бедную женщину. Тут в самом деле не осталось ничего ценного, но Москва такая огромная! Мы же союзники, мы не должны ссориться! Давайте разойдёмся миром.
Но поручик не слушал его. Он долго и гнусно-сладострастно разглядывал Шехонскую, а потом сказал:
– Значит, ничего не осталось? Знакомые штучки. Мы догадываемся, где дамы могут спрятать бриллианты… Я должен тебя обыскать!
Когда до Петра дошёл смысл сказанного, он сделал вдруг то, чего сам от себя не ожидал. А именно, прыгнул на поляка, повалил его, уселся верхом и вцепился в горло. Он ни о чём не думал и ничего не соображал. Кроме того, что этот негодяй должен немедленно умереть… В комнате и сзади, в тесном коридоре, вспыхнула потасовка, но Ахлестышев лишь сильнее сводил пальцы. Кто-то из-за плеча ударил его прикладом по голове, но неудачно