делать новую империю…
Ладно, ввяжемся в бой, а дальше посмотрим, подумал он про себя, когда хлопнула дверца оставляемой им машины; в отражении слегка запыленного автомобильного стекла он увидел статного, по-военному подтянутого мужчину в добротном костюме, украшенном модным галстуком. Глаза этого мужчины показались полковнику Артеменко зоркими и проницательными. Как и было оговорено, он оставил свою машину на стоянке на Львовской площади, где его ожидало ранее вызванное им же такси. Оно и доставило миссионера к людному месту неподалеку Бессарабского рынка, где, щедро расплатившись с водителем, он еще посидел некоторое время в салоне такси, пока не подъехал черный, как лесной ворон, большой японский автомобиль с затемненными стеклами и вызывающе блестящими поверхностями литых дисков. Он с мягкой ловкостью приостановился на подъеме бульвара, носящего имя великого Кобзаря, в том самом месте, где частенько ловкие гаишники ловят неискушенных столичных водителей, и Алексей Сергеевич тотчас покинул салон такси и переместился на заднее сидение джипа.
Когда джип чинно подкатил к высоким воротам одной из дач живописной Пущи-Водицы, что в пятнадцати километрах от украинской столицы, сидящий на переднем сидении мужчина с жидкой бородкой обернулся к Алексею Сергеевичу и услужливым тоном возвестил:
– Приехали, но вы не спешите выходить: когда машина заедет в гараж, я вас проведу, – и мужчина извиняюще улыбнулся.
Алексей Сергеевич ничего не ответил, только кивнул ему, что понял. Было в наружности его сопровождающего что-то неприятное, хитро-злорадное, доставшееся от затаившегося зверька, живущего среди более могущественных сородичей. И суетливые движения рук, и острое, как лисья мордочка, его лицо показались Алексею Сергеевичу приобретенной маской лакея, который долгое время находился в услужении и давно привык к этому. Водитель же, угрюмый сельский мужчина, возможно вырвавшийся в город на заработки и по счастливой случайности осевший у сильных мира сего в роли извозчика, за всю дорогу не проронил ни слова, поражая уравновешенностью, неразговорчивостью, необычайной плавностью вождения и толерантностью к дорожным собратьям. Последнее казалось совершенно необычным явлением для нервозных, забитых двигающимся железом киевских артерий.
«Какая же великолепная тут природа», – подумал Алексей Сергеевич, выбравшись из автомобиля уже во дворе дома, окруженного почти трехметровым забором из красного кирпича. С восхищением щурясь на клонящийся за хвойные гривы сосен диск солнца, Алексей Сергеевич на миг отвлекся мыслями от цели приезда. Все тут уже утопало в густой листве, и только несколько громадных, похожих на атлантов, дубов на границе огороженного участка все еще стояли обнаженные, без зеленого одеяния. Они-то и сторожили это вместилище политических интриг от любопытных взоров. «Все, как и у нас, все ключевые вопросы решаются на дачах, в банях, на кортах, как бы невзначай,