только ошибочка небольшая у вас, – обратившись к Балансу, нежно прошипело существо, по тонким губам которого проползла острая бритвочка языка, – но ничего, сейчас к мадам Фактуре зайдем и исправим. И как обещали: заключение в лучшем виде будет.
– Мало вам, – фатально бросил Баланс, глянув на притихших цифроблох.
– Кушать всем хочется, – шамкнуло существо и, поравнявшись с дверью, спросило: – Здесь?
Баланс печально кивнул. Существо постучало:
– Именем налогового законодательства, приготовьте бакшиш!
– А?!
– Хабару давайте! – существо в нетерпении пнуло дверь ногой, отчего цифроблохи на «серебряной» нити Баланса всколыхнулись, заволновались, сорвались вниз и с писком и причитаниями разбежались в разные стороны. – Фискальный сбор! Мзда! Хапанцы!
– Так бы сразу и говорили, – раздался бодренький дискантик. Дверь открылась, и на пороге появился маленький мятый листок с морковным чаем в худеньких бескровных ручках. Посторонившись, он пропустил в кабинет одну мечущуюся, держащуюся за голову цифроблошку, которая отбилась от подруг.
– Экая у вас фактура хлипкая, – невольно скаламбурив, заметило существо и шагнуло в кабинет, наступив на что-то многоверткое, но малоудачливое, превратившееся из верченой восьмерки в два расплющенных «ватерклозетных» ноля.
– Да уж, не Гроссбух, – басовито хохотнул один из сопровождающих.
– Мор, повальный голод и безденежье, – ответил листок, чахоточно закашлявшись; окинул коридор цепким взглядом воришки, заметив Флёра, погрозил ему костлявым кулачком и закрыл за самодостаточными типами с ущербно-ущемленным Балансом скрипучую деревянную дверь, на которой вместо бронзовой узловатой таблички висела приколотая булавкой разлинованная бумажка.
Командируемый хмыкнул, сделал шаг в сторону, неудачно поскользнулся, попытался сбалансировать, но тотчас оступился и покатился вниз по лестнице.
Отдел отобразительных искусств
В отделе отобразительных искусств все сверкало. Стены, оклеенные разноцветными и черно-белыми фотографиями, пестрели вырванными из жизни кусками – разный формат, пустые судьбы, смешение цветовой гаммы, взаимоисключающая направленность. Овальные, квадратные, треугольные. Семейные – торжественно-глупые, визовые – напыщенно-умные; одиночные – в профиль, в фас, в мозжечок; групповые – в коленные чашечки, в сплетенье рук… в пьяный взгляд. Младенчиков, стариков, ликвидаций.
Особенно яркой была фотография в черной рамке, на которой с трудом угадывалась подрагивающая «серебряная» нить и испуганно-удивленное лицо испаряющегося незнакомца. Надпись под фотографией гласила: «Момент ликвидации». Около крепового снимка висела фотография размером поменьше – в розовой рамочке с налепленными безвкусномордыми херувимами без штанов, с режущей глаз вспышкой и знакомым остроносым личиком.
– «Рождение мадам Литеры», – прочел Флёр. – Вот оно как! Стало быть, можно