давно, – продолжал капитан.
Караульные угрюмо слушали. Даже Костоправ держал пока язык за зубами. Правда, в руке лекаря покачивался перепачканный котярской кровью кистень, выдавая чувства и скрытые желания своего хозяина.
– Перед общей атакой котяры обычно пускают вперед парных разведчиков. – Кошкодер словно ничего не замечал. – Подкрадываются так, что, пока сами на тебя не прыгнут, их не увидишь. В общем, можно сказать, нам здорово повезло. Только расслабляться не нужно. За разведчиками идет вся стая.
Виктор кашлянул. Нафиг котяр! Не они его сейчас волнуют.
– Что ты теперь будешь делать, Кошкодер? – спросил Виктор напрямую.
– Кошек драть, – хмыкнул капитан, вытирая о траву меч-кошкодер.
– Драть, мля, в каком смысле? – Костоправ бросил многозначительный взгляд на котяру, валявшегося кверху брюхом в дровяной куче. На котярку, вернее. Самку.
– Помолчи! – осадил лекаря Виктор. Не до пошлостей сейчас.
Кошкодер вложил клинок в ножны, проигнорировав замечание лекаря. Виктор подошел к капитану вплотную. Заговорил с ним снова.
– Я не о кошках спрашивал. О ней, – Виктор кивнул на Костянику. – Побежишь докладываться Инквизиторам, что у тебя в роте появилась мутантка?
– Если Инквизиторы узнают, что она мутантка, – ей не жить, – спокойно ответил капитан, даже не взглянув на Виктора. – Да и вам всем тоже.
– Что будет с нами, мы знаем. Я спрашиваю, что ТЫ намерен делать?
– Давай я лучше скажу тебе, чего я делать не намерен, – глаз Кошкодера наконец встретился взглядом с глазами Виктора. Смотрел капитан насмешливо, но говорил вполне серьезно. – Я не намерен избавляться от солдата, который может распознать опасность там, где ее не увидят другие. Мы отправляемся в такие места, до которых еще никто не добирался, и в этом походе глаза твоей подруги будут особенно ценны. Ты говоришь, Костяника может увидеть тварей в лесу и под водой? Что ж, замечательно. Значит, она – идеальный часовой и дозорный. Она – гарантия того, что рота не подвергнется внезапному нападению и не будет вырезана в одну ночь. Да и на море, как я полагаю, от нее тоже будет больше прока, чем от всех нас.
– То есть… ты… – осторожно, еще не до конца веря в свою удачу, начал Виктор.
– То есть я знать не знаю, какие у твоей подруги глаза, – закончил за него Кошкодер, улыбаясь. – Ну, не в курсе я. Не видел. Не рассмотрел. Пусть она по-прежнему их прячет, если ей мешает свет, но когда ее глаз никто не видит, пусть поднимает забрало и смотрит в оба. Если Инквизиторы узнают, кто она, и отправят Костянику на костер, я не стану за нее вступаться и буду утверждать, что вы обманули меня – так же, как обманывали всех вокруг. Но и сам Инквизиторам я ни о чем доносить не буду. Это не в моих интересах.
Слова Кошкодера звучали разумно и не доверять капитану причин было, пожалуй, меньше, чем доверять.
А в лагере тем временем ударили барабаны и взвыли трубы. За повозками поднялся переполох. Вспыхнули факелы, зазвенело оружие, заревели быкони и засуетились