Эстер, но та уже вытащила свой сотовый для того, чтобы сделать селфи.
– Нет, – остановила ее Слоан.
– Сло… да ладно тебе, я хочу нашу фотку!
– Нет, ты хочешь показать нашу фотографию миллионам людей в Insta! а это большая разница.
– Я по-любому сделаю эту фотку, будешь ты улыбаться на ней или нет, поэтому ты еще можешь попытаться показать всем сплетникам, что ты не такая уж и ТурбоСука, – уточнила Эстер.
Слоан закатила глаза, немного присела и наклонилась, чтобы сделать снимок. Она даже попыталась изобразить подобие улыбки.
– Но только одну, хорошо? – сказала она. – Я избегаю соцсетей по принципиальным соображениям.
– Да понятно, ты такая вся аутентичная, альтернативная и все такое, – Эстер махнула на нее рукой и склонилась над телефоном. – Я тебе усишки пририсую.
– Да, это очень уместно для фото с десятилетней годовщины страшного сражения.
– Хорошо, я ее просто запощу, и все. Какая ты скучная.
Слоан не в первый раз слышала это от подруги. Они с Эстер повернулись к Инес и Алби, которые стояли рядом с трибуной в почти одинаковых черных костюмах. Лацканы пиджака у Инес были чуть шире, а галстук у Алби – светлее, но, насколько могла судить Слоан, на этом различия в одежде у них заканчивались.
– Где Мэтт? – спросила Инес.
– Все еще со своими королевскими поддаными, – ответила Эстер.
Слоан оглянулась. Мэтт все еще разговаривал с девочкой-подростком, нахмурив брови и кивая в такт ее словам.
– Будет через минуту, – сказала она, повернувшись к остальным.
У Алби был какой-то затуманенный взгляд. Скорее, потому, что сейчас было восемь утра, а он вставал обычно не раньше десяти. Когда он посмотрел на нее, то показался ей вполне сосредоточенным, просто уставшим. Он помахал ей рукой.
– Я тебе тут местечко занял, Сло, – сказал он, похлопав по сиденью стула рядом с собой. Она села рядом, скрестив ноги в районе лодыжек и отведя их чуть назад, как учила ее бабушка. «Ты действительно хочешь светить перед всеми своими трусами? Ну, тогда скрести свои чертовы ноги, девочка!»
– Все норм? – спросила она.
– Не-а, – сказал он с легкой улыбкой. – Ну, а еще что новенького?
Она так же слегка улыбнулась ему в ответ.
– Привет, детки! – По направлению к ним сцену пересекал мужчина в костюме, угольно-черные брюки и пиджак в паре с голубой рубашкой, седые волосы аккуратно зачесаны назад. И не просто какой-нибудь мужчина, а Джон Клейтон, мэр Чикаго, избранный в ходе кампании «вероятно, он из всех других не так сильно замешан в коррупции», бывшей девизом правительства Чикаго уже несколько лет подряд. Также, вероятно, он был самым добрым человеком на свете.
– Спасибо, что пришли, – сказал мэр Клейтон, пожимая руку Слоан, затем Алби, затем Инес. Мэтт поднялся по ступенькам на сцену, как раз вовремя, чтобы тоже пожать ему руку.
– Я просто скажу несколько слов, а потом вы все пройдете внутрь монумента. Что-то вроде благословения,