взором, что он не вышел бы даже под дулом пистолета. Не зная чего ждать от своенравной и властной бабушки мужа, Киара была поражена ещё больше, когда дади начала извиняться. Она почти плакала. Этого, впавшая в оцепенение Киара от неё никак не ждала! Слушая, с каким трудом женщина подбирает слова, пытаясь вымолить прощение, она с ужасом думала, что ей всё это снится. Конечно же, прощение дади было дано, и женщина вышла из палаты с чувством, будто отпустила грехи, изменившись в лучшую сторону.
– На твоём месте я бы помучил её, – сказал Рэйтан, как только дверь закрылась за дади.
Проводив родственницу тяжёлым взглядом, он испытал облегчение, когда она, наконец, вышла. В отличие от Киары он не был так изумительно добр и не простил дади в её скоропалительном раскаянии.
– А? – переваривая мысль о поведении дади, Киара его даже не сразу поняла.
– Я о дади. Ты слишком быстро простила её. Она причинила тебе так много зла. А уж сколько гадостей наговорила! На твоём месте я бы не простил.
«И не прощу», – мысленно добавил Рэйтан.
Он смотрел так внимательно и испытующе, что Киара невольно смутилась. Поправила выбившуюся из причёски прядь волос, а потом нервно завела за плечо соскользнувшую с шеи дупатту. Благодаря усилиям медсестёр и догадливой нани, сообразившей передать в больницу немного её одежды, она была одета в симпатичный сальвар камиз и даже причёсана, что её очень радовало. Не хотелось предстать перед мужем страшилищем, хоть и случалось это после беспамятства. Качнув головой, Киара неопределённо пожала плечами. В глубине души она понимала обоснованность слов Рэйтана, но в тоже время знала: поступи она так – в смысле не прости дади – то тогда это была бы уже не она.
– Значит, вот такая я глупая, Рэйтан-джи, – застенчиво пробормотала она, и муж растроганно на неё посмотрел. – Всегда прощаю. Не могу долго держать в себе зла.
Встретив слегка ироничный, по-доброму насмешливый взгляд мужчины, она вспыхнула, готовая отстаивать свои убеждения.
– Не знаю, как объяснить! – вскричала она, и Рэйтан старательно спрятал в уголках губ улыбку.
Киара могла ничего не говорить. Он прекрасно понимал её. Понимал и принимал такой, какая она есть, не желал в ней ничего менять и заранее знал, что дади будет прощена в ту же секунду, едва запросит о таком прощении, но вот сам поступить подобным образом вряд ли бы смог.
– Да, я не могу долго злиться, – подтвердила малявка, не подозревая о его мыслях и продолжая доказывать, сопровождая слова активной жестикуляцией. – А ещё я не хочу делать человеку больно, кем бы он ни был. И если я чувствую, что он искренно раскаивается, то злости во мне не остаётся вовсе. Все обиды испаряются, да они и обидами как-то сразу перестают быть.
Киара помолчала, чуть насупившись и обдумывая ощущения. Покосилась на мужа, который слушал внимательно и не перебивал. Ободрённая безмолвной поддержкой Арора, она продолжила:
– Вы правы, дади наговорила мне много плохих слов. И поступки совершала