звёздами, разобрав, что зрелище ночного города тоже по-своему завораживает.
Мегаполис всегда засыпал медленно. Сначала на него бархатно опускались сумерки, тягуче протягивали свои мягкие лапки между домами, а затем превращались в густой вечер, неся прохладу изнемогающим от дневной жары зданиям. Все потихоньку начинали блаженствовать, погружаясь в неторопливую ауру неги. Облегчение, снисходящее на перегретый за день Чандигарх, ощущалось даже на расстоянии. Миллиарды огней вспыхивали и гасли, делая город сначала похожим на большой, мерцающий в ночи жёлтый бриллиант, а затем на сказочный костёр, который затухал, переливаясь тлеющими угольками… Чтобы утром вспыхнуть вновь, только уже другим, бодрым сиянием. Впрочем, последнее Киара додумывала, так как видеть пробуждающийся город ей пока не приходилось: каждое утро она встречала в объятиях Рэйтана, тая от его ласк.
Каждый день её муж уезжал на работу. С ней в их уютном особняке оставалась Сафа, которая с радостью подключилась к домашним делам и даже к изучению латыни. У женщины родившейся и выросшей в Гималаях оказалась на диво цепкая память и явная выраженная способность к языкам. Очень скоро они с Киарой болтали на древнем языке, практикуясь и совершенствуясь, и веселя по вечерам Рэйтана, когда он возвращался домой. Как-то так получилось, что однажды к ним в гости набился дядя Вишал и Рэйтан не смог ему отказать, хотя сначала не собирался пускать в этот дом никого из своих родственников. Точнее, не собирался показывать им место, где они с Киарой нашли уединение. Но дядюшка смотрел на него такими умоляющими глазами, выглядел, словно умирающий без воды, что Рэйтан сокрушённо махнул рукой и разрешил, прекрасно понимая что (а точнее кто!) манит сюда Вишала. Тот воспрял, а затем зачастил в гости, сделавшись в доме почти постоянным посетителем. Пару раз к нему присоединился Арджун однажды втайне от своей мамы (и дади, конечно же), а затем и миссис Деон Униял добавилась в комплекте. Так вот и вышло, что номинально почти все жильцы особняка Арора улучшенным составом перебрались сюда, оставив дади буйствовать одну в доме и гонять безответных слуг. Нани тоже навещала внучку, хотя не так часто как ей того бы хотелось, и в моменты визитов выдавала свои остроумные реплики, развлекая людей. Киара заулыбалась, вспоминая хоровод родственников, который не давал ей скучать. Зато вечером она была предоставлена только Рэйтану! По старой гималайской привычке Сафа ложилась спать очень рано, а Рэйтан, как раз к этому времени закончивший рабочие дела, освобождал себя для любимой.
Впрочем, присутствие Сафы не напрягало и днём. Удивительным образом ясная женщина умела быть нужной и в то же время оставаться незаметной, как воздух. Она была словно солнце, что необходимо для жизни, и в то же время которое невидимо, пока на нём не концентрируешь внимание. А ещё присутствие Сафы дарило гармонию и радость. И, как это не непостижимо – делало их отношения с Рэйтаном ещё острее. Они больше не могли открыто касаться